Читать «Порфира и олива» онлайн - страница 260

Вероятно, ему надо было убедиться, что это несравненное видение не соткано из водяных брызг. Но уверенность пришла к нему лишь тогда, когда она тихонько окликнула его по имени:

— Калликст...

Перед ним стояла Марсия. Так близко, что он мог различить ее дыхание. Увидеть, как вздымается ее грудь. Это был не сон, не мираж, созданный игрой солнца в пенных брызгах.

— Калликст...

Горло перехватило, он разомкнул губы, но не смог выговорить ни одного внятного слова.

Догорающие угли потрескивали, этот звук порой заглушал шум моря.

Она подошла, положила голову ему на плечо, словно ребенок, ищущий утешения.

* * *

— А потом что случилось?

— Наркис доставил меня па виллу Вектилиана, этим он спас мне жизнь. Дальнейшие события не стоят того, чтобы о них рассказывать. Скажу только, что придет время, когда Рим будет вспоминать их, как свой позор.

— Я все же хочу знать.

— Преторианцы устроили этот переворот не затем, чтобы привести к власти кого бы то ни было определенного, а чтобы получить доплату, которую им по традиции выдавали при каждой смене императора. А потому они объявили, что признают Цезарем того, кто выложит им самый основательный донативум. Два претендента тотчас заявили о себе. Это были сенаторы из числа наиболее зажиточных. Некто Сульпиций и небезызвестный Дидий Юлиан. Так и вышло, что на глазах потрясенных свидетелей императорская порфира была буквально пущена с молотка в преторианском лагере. Всякий раз, когда один из соперников называл сумму, другой набавлял цену.

В этом гнусном единоборстве победителем стал Юлиан. Он получил порфиру, посулив каждому преторианцу несколько тысяч денариев.

— Сущее безумие, — вздохнул Калликст. — И подумать только, что ставкой в таком грязном торге, в конечном счете, была власть над миром.

— Ты же понимаешь, что никто не мог уважать императора, получившего власть на подобных условиях. Вот почему, как только новость достигла провинций, тамошние легионы провозгласили императорами своих наиболее уважаемых военачальников: те, что на Истре, — Септимия Севера, галльские — Альбина, а те, что на Востоке, — Нигера.

— Значит, на нас надвигается гражданская война?

— Боюсь, что так.

Калликст задумался, помолчал, потом спросил:

— Мозаика еще не сложилась, одного кусочка не хватает. Почему ты здесь? Как узнала, что я в Антии?

— От Зефирия.

— Зефирий?

— Видишь ли, несколько дней назад я попросила викария навестить меня на моей вилле. Мне было необходимо с кем-нибудь поговорить, разделить свое смятение и одиночество. Когда он пришел, его первый вопрос был о трагическом конце Эклектуса. Наверное, моя реакция его удивила. Она была не такой, какой ждут от вдовы, только что потерявшей мужа.

Марсия замолчала, прикрыла глаза, чтобы глубже проникнуться впечатлениями той встречи.

Они с викарием расположились в табулинуме. Зефирий, чувствуя себя не в своей тарелке, смущенно потупился, но спросил:

— Не пойму тебя, Марсия. Ты же как-никак любила Эклектуса?