Читать «Порфира и олива» онлайн - страница 203
Жильбер Синуэ
— Веруешь ли во всемогущего Бога-Отца?
— Верую.
Зачерпнув ладонью немного воды, епископ выплеснул ее Калликсту на темя.
— Веруешь ли в Иисуса Христа, сына Божьего, рожденного Девой Марией, распятого при Понтии Пилате, умершего, погребенного и воскресшего, который, взойдя па небо, воссел одесную Отца, откуда он придет судить живых и мертвых?
— Верую.
Деметрий в третий раз зачерпнул воду ладонями. Потом взял освященного масла и пальцем нанес его па лоб фракийца:
— Помазываю тебя священным елеем во имя Иисуса Христа. Отныне ты больше не дитя человеческое, но дитя Господне.
Стоя чуть в стороне, Климент растроганно следил за церемонией, не упуская ни единой подробности. Наплыв воспоминаний овладел его душой.
С тех пор уже миновало несколько месяцев... Перед его изумленными глазами снова предстал фракиец, возвратившийся в Антиохию. То мгновение запомнилось ему в точности. Предвечерний час, он в только что ушел из библиотеки и теперь спокойно обсуждал что-то с Марией. Встретились горячо: гость и хозяин в бессознательном порыве бросились друг другу на шею.
— У меня такое чувство, будто я грежу. Это правда ты? Ты здесь? Быть не может!
— И, однако же, это он, — заметила Мария. — И вот что заставит тебя изумиться еще сильнее: Калликст принес письма для нашего епископа от антиохийской общины.
Климент окинул своего друга быстрым озадаченным взглядом. Это было и впрямь ни на что не похоже — чтобы язычнику поручили передать послания христиан.
— Значит, там произошло что-то крайне серьезное?
— Нет. С чего ты так всполошился?
— Да ведь это же странно, страннее некуда, чтобы христиане Антиохии, да, впрочем, и любые другие мои единоверцы, поручили почитателю Орфея миссию подобного рода. К тому же надобно добавить, что мне представляется столь же удивительным, как сам-то почитатель Орфея согласился на это.
— Почитателя Орфея, о котором ты толкуешь, больше нет.
Собеседник, похоже, не понял, и фракийцу пришлось пояснить:
— Я решил принять христианство.
Климент и его жена переглянулись, недоверие на их лицах постепенно сменялось огромной радостью.
— И ты уверен в своем решении? — спросил грек, впрочем, уже заранее твердо зная ответ. — Мой долг предостеречь тебя. Путь, на который ты отныне вступаешь, праведен и прям, но также и полон трудностей. К тому же твое обращение предполагает, что тебе придется порвать с кругом, к которому ты, видимо, принадлежал: римские всадники отвернуться от тебя, и тогда...
Калликст широко ухмыльнулся:
— Стало быть, ты все это время принимал меня за всадника?
— Ну да, всадника или, во всяком случае, патриция высокого ранга.
Фракиец выдержал паузу. После этих мгновений безмолвия неожиданное сообщение, которое он приготовился сделать, прозвучало еще поразительнее: