Читать «Печки-лавочки» онлайн - страница 19
Василий Макарович Шукшин
– Что ты хотел сообщить, Иван? – спросил профессор строго. – Что подлинные учителя в городе остаются?
– Он сам не знает, что он хотел сообщить, – сердито сказала Нюра. – Выпил лишнего? Ложись вон, спи.
Иван только успевал поворачиваться на слова, к нему обращенные… Но молчал.
Тут из соседнего купе пришла делегация девушек.
– Сергей Федорыч… простите, пожалуйста…
– Ну, ну, – сказал профессор.
– Мы вас узнали… вы по телевидению выступали…
– Выступал. Был грех.
– Пойдемте к нам… Расскажите нам, пожалуйста… Мы вас приглашаем к себе. Мы – рядом.
– Пошли, Иван. Недалеко. – Профессор встал. – Бутылочку брать с собой? – спросил девушек.
Девушки засмеялись.
– Берите!
– Ваня, а ты бы воздержался – не ходил, – сказала Нюра.
Но Ивану очень интересно с профессором.
– Да будет тебе! Чего туг такого? Рядом же.
– Да ничего! Будешь потом по вагону бегать…
– Нюра, он не будет бегать по вагону, – пообещал профессор.
И профессор с Иваном ушли.
А луна светила!.. Ночь шла по земле, выстилая на полях белые простыни.
Жутковато, гулко прогудел мост… Поезд выскочил из его железной паутины и громко закричал, радуясь воле.
Выбежали к дороге белоногие березки – и такие они ясные, белые под луной, такие родные… И грустные. Смотрят вслед поезду.
– А вот вы приезжайте, посмотрите! – шумел в купе, где студенты, щедрый, размашистый Иван. – Вот тогда узнаете, как я живу!..
Студентам весело. Ивану тоже.
Только профессор как-то задумчиво смотрел на Ивана: не то ему жалко Ивана, не то малость неловко за него.
– А косить мы будем?
– А зачем косить? У нас теперь машины косют… А-а, так – в охотку? Можно покосить. Я вас устрою. Но это, ребятки, тяжело. Лучше мы с вами сядем в лодочки… Как в песне-то поется:
Студенты засмеялись.
– А «Волга» у вас есть?
– А зачем она мне? Я без «Волги» вот так живу! Я, ребятки, живу крупно. Чего только у меня нет! У меня – зайдешь в дом – пять ковров сразу висят. Персидских.
– А шкура медвежья есть?
– Три штуки. Одна в прихожке – я сапоги об ее вытираю, одна в детской, детишки на ней играют, волосья дерут… Дальше, посмотрим направо – барометр висит…
– А громоотвод?
– Громоотвод – на крыше. Я пока внутренность описываю. А налево, как зайдешь, – сервант на тоненьких ножках. Я его один раз – с получки – задел нечаянно, на сорок восемь рублей одной только посуды расколол…
– Жена вам – скандал?
– Не, она у меня не базланит. Это не то что есть некоторые… Ох, не будьте такими – это хуже всего на свете. Тут и так-то… не сладко, а если еще и дома… Если я устал как собака, я посплю, отдохнул – можно снова за работу. А если еще дома… Нет, это плохо. Хуже нет.
– Вы же говорите, вы хорошо живете.
– Я-то хорошо! Я про других. Я-то – дай Бог каждому! Я, допустим, прихожу с работы: «Ну, Нюся, давай корми, голубушка». Она на стол – картошку с мясом. Мясо у меня круглый год не выводится. Свинота эта у меня вот здесь сидит. – Иван хлопнул себя по загривку. – Ох, и прожорливые же!.. Иной раз взял бы ружье и пострелял всех к чертовой матери. А если, бывает, совсем здорово устанешь на работе, я сразу, с порога: «Ну, Нюся…»
