Читать «Седьмая часть тьмы» онлайн - страница 56

- Напрасно. Им повезло. Немцы - нация прагматиков. Никакой мести, зряшной траты человеческого материала. Только справедливо - отработать века праздности и тунеядства. В России с подобными иначе поступят.

- Иначе? Будут стрелять, резать?

- Именно. И вешать, непременно вешать. Слишком много грехов скопилось. Но хватит, давай наслаждаться вечером, раз гуляем.

Они обошли квартал дважды, и, когда вернулись, настой совсем остыл. Лернер пил его осторожными глотками. Отписать Максиму, справиться, нет ли подходящей вакансии где-нибудь в Вене. Или прямо к нему попроситься, в издательство? Жаль, разбросал шахматы. Придется поднимать переписку, восстанавливать позицию. Надюшу озадачить?

17

Стол казался еще больше, чем был на самом деле, хотя куда уж больше. За ним, собиравшим две дюжины едоков, сидели четверо: принцесса Ольга, Петр Александрович, Константин и профессор Канович. Веселым и непринужденным обед не был, все чувствовали себя не то, чтобы скованно, но не комфортно, нерадостно. Принцесса Ольга пыталась завязать разговор, но он не получал продолжения - принц, погруженный в какие-то свои мысли, отвечал односложно, профессор вообще - вздрагивал, беспомощно озирался, судорожно сжимая в руке вилку и поперхиваясь едой, один Константин разделял с принцессой попытки гальванизации soiree, но больше из вежливости, и оживления так и не получилось. Константин вспоминал другие времена, когда еще был жив старый принц Александр и к столу приглашались (только летом, когда этикет блюли нестрого) самые невероятные личности: проповедники, мессмеристы, социалисты, поэты. Последние обыкновенно любили пить и читать свои стихи. Первое еще ничего, но вот современные стихи были всего злее, Константин с ранних лет имел консервативные вкусы и в стихах искал смысл и рифму. Он поднял разговор о стихах сейчас, но профессор Канович опять закашлялся, Петр Александрович сказал невпопад о дальнем своем соседе Веневитинове, а принцесса вздохнула о застрелившемся недавно Есенине. Константин заметил, что еврейский акцент, который Канович раньше никогда не скрывал, а в дружеской компании напротив, утрировал, исчез начисто. Артикуляция была безукоризненно правильной, и потому казалась артикуляцией механической машины из балагана. Наконец, пришло время портвейна. Принцесса попрощалась, ей надо было зайти в "свитские номера", где страдала тяжелой мигренью фройлян Лотта. Константин подозревал, что мигрень эта случилась у девушки по приказанию матушки - баронессе не улыбалось сидеть за одним столом с Лейбой, что может позволить себе принц (и может ли, еще вопрос), того не может эмигрантка, у которой юный сын и дочь на выданье. Интересно, как дальше будет выходить из положения баронесса. Мигрень - один день, ну, два, а потом?

Они покинули столовую и перешли на террасу, где прохлада наступающего вечера придавала вину особую прелесть: оно грело. Принц курил свои сигары, профессор напряженно сидел на плетеном стуле, на котором, казалось, так сидеть невозможно, он располагал к расслабленности, отдыху, неге. Константин и отдыхал. Разговор касался общих знакомых. Кто, где, с кем. Выходило так, что большинство вели жизнь самую обыкновенную - женились, растили детей, служили. Двое погибли на немецком фронте, один - на китайском. Карьера улыбнулась нескольким, но всех превзошел Вабилов, которому сегодня вручают Нобелевскую премию, должна быть радиотрансляция, и можно будет послушать по радиоприемнику. Затем принц извинился, ему нужно было позвонить в Москву, срочное дельце, он так и сказал "дельце", с оттенком брезгливости и пренебрежения, профессор тоже порывался уйти, но Петр Александрович попросил подождать его возвращения, и Лейба вернулся на свой плетеный трон.