Читать «Белое, черное, алое...» онлайн - страница 235

— А что, — сказала я Василию Кузьмичу, — вполне возможно: Редничук пожаловалась Вертолету на Скородумова, а тот подтянул Денщикова для исполнения задания, тем более что его интересы с Нателлиными совпали.

— Нет, Машечка, — покачал головой Кузьмич, — не стала бы Редничук подставляться перед Вертолетом и фактически признаваться, что где-то есть на нее компромат. Вертолет бы этот компромат сам к рукам прибрал, если бы нашел.

Думаю, она скорее нашла выход на Денщикова через Анджелу.

— Похоже, — согласилась я.

— Тем более что Анджела что-то лепетала, что Игорек Вертолету слил какую-то важную информацию, помимо того, что Вертолета москвичи заказали, что-то такое ценное, с компроматом связанное, что Вертолету могло пригодиться…

— Да? А когда это было?

— Да незадолго до дня рождения Вертолета, за месяцочек примерно.

— Да? Василий Кузьмич, а не могло быть, что Нателла действительно вышла на Денщикова со своими проблемами, а тот именно эту информацию слил Вертолету? А Вертолетик ею воспользовался и подписал себе приговор: стал Нателлу шантажировать, но не на ту напал, и польстился на подарочек… Мне, кроме этого варианта, что-то больше ничего в голову не приходит, зачем Нателла отправила своего дружка закадычного на тот свет, двухсот тысяч не пожалела.

— А может, он ей и без компромата стал руки выкручивать, он же ее «крышей» был?

— Нет, Василий Кузьмич, раз Нателла пошла на такой шаг, значит, ситуация могла разрешиться только полным устранением Вертолета.

— Ну хорошо, покопаемся еще в этой куче.

— Так что, на следующей кассете видеозапись убийства?

— Давай посмотрим, — Кузьмич тоже волновался.

Да, на кассете оказалось записанным убийство Ольги Чвановой. На убийце действительно была куртка один в один с кораблевской. Не такая, как была изъята у Пруткина. Лица преступника не было видно под маской из черных колготок, но фигура была как на ладони. Одно можно было сказать с очевидностью: это не маленький и худосочный Пруткин.

У меня закололо сердце.

— Василий Кузьмич, родненький, остановите, — взмолилась я.

Одно дело — читать об этом в протоколах и даже осматривать уже мертвое тело. Но видеть, как преступник методично наносит удары ножом отчаянно борющейся с ним женщине, отпихивая при этом детей, и знать, что это не кино, а настоящее убийство — невыносимо.

Когда пленка остановилась, Кузьмин тихо сказал:

— Где бы стакан водки опрокинуть…

Ожидая в следственном кабинете, пока мне приведут Пруткина, я не испытывала торжества от того, что я знаю, как все было. И вообще ничего я не испытывала — чувство опустошения было моей единственной эмоцией. И Пруткин это уловил.

— Я опять без адвоката, Владлен Ильич.

— Это хорошо, — отозвался он. — Такие вещи лучше обсуждать без посторонних.

Мы помолчали. Потом я нехотя достала из сумки фотоотпечаток, который мне на японской аппаратуре сделали с видеозаписи, и положила его перед Пруткиным.