Читать «Сон Сципиона» онлайн - страница 38

К тому времени, когда отец Оливье снова его увидел — а прошел почти год, прежде чем он еще раз проехал через Авиньон, — сразу же стало ясно, что о сжигании книг и наставлениях, как стать юристом, больше и речи быть не может. Мальчик навсегда вышел из-под отцовского контроля. И тот факт, что эта перемена никогда прямо не упоминалась и не было даже намека на злорадное торжество, очень много говорит о характере Оливье или же о формальном почитании отцов в те времена. А об отце много говорит другой факт: хотя он горевал, что желания, которые он семнадцать лет вынашивал в своем сердце, теперь угасли, но позволил себе утешиться мыслью о выгодах, которые может обеспечить ему сын на папской службе. Дети существуют, чтобы оберегать своих родителей в старости, таково их единственное назначение. Вместо унылой скудной старости (если Господь позволит ему прожить так долго), существования на жалкие доходы с его небольшого поместья, отец де Нуайена мог теперь наслаждаться перспективой будущего обеспечения или даже пенсии, каковыми его одарит двор через посредство его сына. Эти ожидания (которые в позднейшем более жестоком веке будут вызывать только злобную досаду у младшего поколения) сполна разделялись Оливье, и хотя он редко об этом думал, но когда его мысли все-таки обращались к его будущему как хорошего, блюдущего свой долг сына, они доставляли ему большое удовольствие.

Торжество это было того же масштаба, как достижение Жюльена, когда он выдержал agregation, хотя француз не увидел бы тут ни малейшей параллели; он смотрел на свой успех как на законный результат престижного экзамена, а не проявления капризного личного фаворитизма. Про элемент же покровительства — про то, что он был под крылом великого Гюстава Блока, который решил продвинуть его и тем самым усилить собственную, уже внушительную репутацию, а также влияние, он даже не подумал. И точно так же, когда он сошел с парохода по окончании круиза и подарил Юлии Бронсен старинную книгу, которую нашел (за приличную цену) у букиниста в Палермо и снабдил дарственной надписью со скрытым комплиментом, он ни на секунду не заподозрил какой-нибудь задней мысли в этом подарке и не подумал, что выразил желание получить что-то взамен.

Всего несколько слов, но сколько смысла! Выбор книги («Эклоги» Вергилия) воздавал дань интеллекту и образованию молодой женщины, указывал, что даритель воздает должное ее интересам и разделяет их. Издание — Альдине — указывало на общность вкусов и взыскательность — так ли уж много людей по-настоящему понимают разницу между одним изданием и другим, видят что-нибудь помимо переплета, который в данном случае требовал больших забот и бережности?

Дарственная надпись, отрывок второй строки стихотворения де Нуайена, которое начинается «Моя душа в свершеньи устремилась к Богу.», представляла собой странный выбор. Совсем не подходящая к случаю — слегка дисгармоничная, чуть чрезмерная для подарка, во всех других отношениях такого корректного и изысканного. И тем не менее из всех фраз всех стихов именно она пришла на ум Жюльену и врезалась в него, пока он обдумывал надпись. Стихотворение это, как он открыл позже, было первым истинно любовным, созданным тогда, когда. Оливье оставил позади воспевание идеала и оказался в тисках подлинной страсти.