Читать «Этюд о Крысином Смехе» онлайн - страница 10

— Пьянству — бой! — мстительно сказал великий сыщик, и мы поспешно вскочили в кэб. — Эй, поехали! — во все горло крикнул он, с силой захлопнув дверцу. — Бейкер-стрит, 221‑б!

Лошади рванули, и наш кэб, подскочив на пороге, понесся прочь от замка.

— Мы тонем! Капитан уходит последним! Боже, храни королеву! — неслось нам вслед.

— Ну и денек! — пробормотал Холмс и, откинувшись на спинку сиденья, закурил трубку.

Глава 4

На следующий день я проснулся довольно поздно. В квартире было пусто, а у моей кровати лежала записка: «Буду к вечеру. Ш.Х.». Я скомкал записку и швырнул ее в угол.

После вчерашних похождений настроение у меня было отнюдь не радужным. Напуганные криками Холмса и Блэквуда, лошади понесли и таскали нас по всему Лондону, пока Холмс, наконец, со свойственной ему прозорливостью, не догадался выглянуть в окно. Тут-то до нас дошло, что кэбмен остался в замке и кому-то из нас придется править экипажем. Нетрудно догадаться, что именно в этот момент в голову Холмса пришла очередная потрясающая мысль. Он сказал, что его нельзя отвлекать, потому что он должен размышлять, причем, размышлять в одиночестве. Мне пришлось лезть на место кэбмена. Раза два я чуть было не сорвался с крыши и больно ушиб коленную чашечку. Править кэбом я не умел, и лошади дружно ржали над моими попытками направить их на путь истинный… В конце концов, на Пикадилли-серкус нас остановил полисмен и поинтересовался, давно ли мы из сумасшедшего дома. Холмс ответил довольно резко. Полисмен обиделся и отвел нас в участок. По счастливой случайности, там оказался наш старый знакомый, инспектор Лестрейд — он‑то и проводил нас до дому. Правда, там нам пришлось напоить его горячим грогом и до утра развлекать разговорами. Точнее, развлекал его я, ибо на Холмса снизошло вдохновение, и он с самозабвением отдался сочинительству стихов.

Как я уже упомянул, в доме никого не было: видимо, Лестрейд ушел вместе с Холмсом. Выпив остывший кофе, я, от нечего делать, стал перебирать исписанные каллиграфическим почерком Холмса листки бумаги.

Это было то, что Холмс называл верлибрами. Вообще, насколько мне известно, верлибр или свободный стих не требует соблюдения рифмы или размера — что, конечно же, чрезвычайно упрощает процесс творчества. Однако Холмс считал, что этого мало. Так же свободно он обходился и со смыслом своих произведений, если только то, что они из себя представляли, вообще содержало хоть каплю смысла. Выпустив две монографии — «Сравнительная патологоанатомия верлибра» и «Верлибр как инструмент перевоспитания преступника», — Холмс возомнил себя величайшим поэтом и тонким ценителем поэзии. Не раз и не два за последние месяцы я замечал в его глазах мечтательную поволоку. В эти моменты он как сомнамбула поднимался с кресла и начинал ходить взад‑вперед по гостиной, натыкаясь то на диван, то на шкаф со своими любимыми пузырьками и мыча при этом что-то страстное. После этой непременной прелюдии мой друг бросался к столу и писал, писал, писал… А потом начинал декламировать вслух сочиненные перлы. Немногие с честью выходили из этого испытания…