Читать «Если совершено убийство» онлайн - страница 102

Казалось, старушка чувствовала, что он поражен увиденным. В ее голосе появились не то чтобы злобные, но слегка мстительные нотки. Она заявила:

— Вам придется поработать, — что означало: «Ты видишь, а я — нет, так что давай трудись!»

И Уэксфорд принялся за дело, начав со спальни. Возможно, для него запах этих сувениров отдавал плесенью, в ней же он пробуждал воспоминания о событиях, с которыми они были связаны, и от этого лицо старой женщины становилось немного странным и мечтательным, но все же не несчастным. Чуть подрагивающими руками она дотрагивалась до открыток и фотографий, которые он доставал из ящиков комода. Уэксфорд принес сюда старую медную настольную лампу и поставил ее на комод, чтобы было светлее. В ее желтоватом свете, в котором была видна поднявшаяся пыль, он принялся изучать архив, накопившийся за долгую жизнь миссис Лайл.

Она очень любила переписываться и хранила все письма и поздравительные открытки, полученные ею ко дню рождения и к Рождеству. Кто-то из родственников был филателистом. Для него она собирала марки, однако коллекционер, видимо, так и не пришел за ними, и их скопились тысячи на конвертах и оторванных от них клочках. Здесь были и любовные письма покойного полицейского, перевязанные лептой от свадебного торта с кусочками окаменевшей глазури, прилипшими к ней. Каждый год он посылал жене «валентинку»; пять из них Уэксфорд нашел в комоде, а когда стал просматривать ящики, нашел еще семь.

— Я никогда ничего не выбрасываю, — довольным тоном пояснила миссис Лайл.

Он не произнес в ответ эти ужасные слова, но про себя подумал: «Для чего?» Зачем хранит она эти открытки, коробки от тортов, локоны детских волос, поздравления, телеграммы, груды вырезок из газет? Она слепа и никогда больше не сможет снова увидеть ни одну из этих вещей. Но Уэксфорд знал, что миссис Лайл хранит их по другой причине. Ну и что с того, что она не сможет больше прочитать письма своего полицейского или увидеть его фотографии, фотографии их детей и внуков? Это были кирпичики, из которых складывалась ее личность, материал стен, охранявших ее, окошки, сквозь которые, несмотря на слепоту, она по-прежнему могла смотреть на мир. В последние недели его собственная личность была слишком потрясена, чтобы он мог упрекать того, кто накапливал все это, чтобы сохранить себя.

И Уэксфорд мог это увидеть. Больной глаз больше не беспокоил его. Даже в этом тусклом и пыльном свете он мог прочитать неразборчивый почерк и разглядеть лица на нечетких пожелтевших фотографиях. Он чувствовал, что легко написал бы биографию миссис Лайл. Вся она была здесь: каждый день жизни этой женщины, сохранивший ее живой и единственной в своем роде личностью, мечтающей, что ее похоронит внук, когда ей надоест жить.