Читать «Покрывало для Аваддона» онлайн - страница 32

— Во даёт! — восторженно бормочет Изя.

Августа медленно поднимается на колени. В волосах у неё запутался строительный мусор.

Публика тоже постепенно встаёт, отряхивается, озираясь по сторонам. Поэт Добролюбов хлопочет рядом с Генриеттой, которой мешает подняться застарелый артрит.

— Пусенька, ты не пострадала?

Деловитые люди опутывают место происшествия яркой жёлтой лентой, оттесняя всех за пределы улицы.

Августа напряжённо смотрит себе под ноги.

— Ты что, — говорит Ленка, — каблук сломала?

— Должен быть здесь, — бормочет Августа. — Ага…

Она наклоняется и поднимает с земли плоский камень.

— Изенька, посмотрите, это та самая буква?

— А то сами не видите, — мрачно говорит Изя, пиная ногой обод — тот откатывается в сторону, мигая белыми глазами.

— Ах ты, — говорит Ленка, укоризненно качая головой и глядя в пространство, — ах ты, злобный сукин сын…

За углом они натыкаются на скульптора Макогоненко. Он отхлёбывает коньяк из бутылки, которую дрожащей рукой поддерживает корреспондент Сахаревич, и стонет:

— Полный абзац! Десять лет! Десять лет бессонного труда.

— Да, — соглашается Сахаревич, — но какая реклама!

— И верно, — задумывается Макогоненко. — Пошли, выпьем, что ли… Я угощаю.

— И как ты думаешь, — горько спрашивает Ленка, — всё затеял этот неупокоенный мерзавец?

— Кто его знает… — уныло отвечает Августа. — Может, наоборот… не вмешайся он, весь одесский бомонд бы сейчас летал по воздуху, как эти дурацкие колёса. А потом, так или иначе, он своего добился — камень-то у нас…

— Да, но где остальные? Если и дальше так пойдёт…

— Вот это, — мрачно говорит Августа, — меня больше всего и пугает…

— Ладно, — вздыхает Ленка, — что поделаешь… пошли отсюда…

— А завтра куда? Опять на Торе гадать придётся?

— Он нам не скажет. Он Изьке скажет. Эй, Изька!

— Фигушки! — кричит Изя, отбегая на безопасное расстояние. — Обойдётесь без меня! Вчера чуть не зарезали, сегодня чуть не взорвали… Мама узнает, её удар хватит!

Августа делает угрожающий шаг в его направлении, но Изя, как затравленный заяц, петляя между деревьями, несётся по бульвару и пропадает из вида.

***

— Не понимаю, — говорит Ленка, — чего ты меня сюда притащила? Тихо ведь всё, спокойно…

Они сидят дома у Августы. На столе горкой навалены роскошные альбомы, тут же — в центре — внутри палехской расписной шкатулки, дремлют во тьме камни, прихлопнутые лаковой крышкой с изображением красной девицы, несущей коромысло.

— Потому что я боюсь, — сухо отвечает Августа.

— Чего?

— Откуда я знаю? Просто боюсь. Я с этим один на один не останусь.

— Да что он тебе сделает? Физически надругается?

— Этого ещё не хватало. Но извести вполне способен. Он нас с тобой терпеть не может.

— Это потому, что мы его потревожили, — уныло говорит Ленка. — Он нас своим мистическим взором в упор бы не видел, а приходится. Вот он и злится. Малый ему нравится. Приличный мальчик, из хорошей семьи, обрезанный. С малым он согласен дело иметь…

— Утром подойдём к лицею и выловим. Куда он денется… Послушай, что это шуршит?