Читать «У нас в Крисанте» онлайн - страница 51

— Кого избавить от тюрьмы? Кому не даст ни копейки? Что ты выдумал?

— Не знаю, кому, папка! Бочоночек встал и сказал барину, чтобы тот не кричал, а не то услышат слуги и быть беде, затем подошел к окну, чтобы закрыть его. Тут я испугался и убежал. Но, может, мамка больше знает? Я слыхал, как старый барин выгнал ее из комнаты да еще обругал, что она подслушивает за дверью. Ну и орал же он! Вопил, что избавится от всех воров и жуликов, которых пригрел у себя на груди.

Томека вскочил на ноги в страшном возбуждении.

— Что я вам говорил! Я вам говорил, а вы с Олимпией не верили… Но ничего, пусть только вернется — я его своими руками задушу!

— Поверил болтовне несмышленого ребенка, — тихо пробормотал дядя, затем зажег цигарку и цыкнул на ребят: — А ну, убирайтесь отсюда! Ступайте умойтесь, нечего вам тут болтаться!

ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

Утром Михэлука проснулся в испуге. Ему показалось, что кто-то зовет на помощь, только не мог разобрать, на самом это деле или ему почудилось. Но тут под окном раздался топот, словно кто-то за кем-то гонится, и отчаянный вопль. На этот раз Михэлука ясно различил голос тетки.

— Гаврила! Га-а-аврила-а-а! Не слышишь, что ли! — вопила она истошным голосом.

Напуганный мальчик выскочил из комнаты… Солнце только-только взошло и заливало багровым светом гравий аллеи и листву деревьев.

По двору с кнутом в руке гоняется за лошадью Томека и никак не может ее поймать. Снова раздается отчаянный вопль тетки, и Томека, отшвырнув кнут, бежит к ней так быстро, как только ему позволяет хромая нога.

— Ой, горе мне, горе!.. — вопит Олимпия. — Помер наш барин, помер, бедняга!..

Со стороны огорода, весь в грязи, с засученными до колен штанами, сломя голову мчится дядя Гаврила.

Михэлука хочет спросить, что случилось, но не может вымолвить ни слова. От страха и утренней прохлады у него зуб на зуб не попадает.

Вдруг из их комнаты доносится тоненький, похожий на поросячий визг плач. Это голос Бенони. Услышав вопли матери и обнаружив, что в комнате никого нет, он, видно, очень испугался и заплакал.

Михэлука просунул голову в дверь и цыкнул на брата:

— Да не ори ты, я здесь!

Бенони тут же замолк, выскочил на завалинку, и ребята во весь дух помчались к барской усадьбе.

Старый барин умер! Скончался ночью, и тетка над ним причитает. Рано утром, как всегда, принесла ему в постель завтрак, а он уже окоченел.

Ломая руки и громко всхлипывая, в десятый раз повторяет Олимпия, как постучала в дверь, как, не дождавшись ответа, вошла в спальню, как сперва ей показалось, что в комнате никого нет и она даже подумала, что старик, проснувшись на заре, ушел на пасеку…

Выслушав рассказ тетки, первым в спальню барина вошел Томека. За ним двинулись и остальные.

Желтые портьеры из тонкого плюша слегка отдернуты, и солнце заливает светом мрачную комнату и широкую постель со смятым бельем. Угол шелкового, вишневого цвета одеяла свисает на пол, а старик лежит навзничь на полу между постелью и столом, за которым вчера вечером пил кофе с господином Бэкэляну. На нем длинная ночная рубаха с вышитыми рукавами и подолом, черные его брови сердито насуплены, глаза широко раскрыты, а рот перекошен. Михэлука отступает к двери. Ему кажется, что барин уставился прямо на него и вот-вот закричит: «Как ты посмел, разбойник, снять цепь без разрешения?»