Читать «Ставление города у Красного Яра» онлайн
Кирилл Всеволодович Богданович
Кирилл Богданович
СТАВЛЕНИЕ ГОРОДА У КРАСНОГО ЯРА
Ставление города у Красного Яра
Напрягая жилистые руки, Федька раз за разом дергал пеньковую веревку — из воды комлем вперед лезло лиственничное бревно. По пояс мокрый, увоженный в смолье, песке и глине, Федька, оступаясь на галечном берегу, тащил тяжелую лесину. Наконец остановился и утер пот с лица. Дальше одному тащить было не под силу. Федька огляделся.
Вон они, казаки, кто с чем — с топором, с теслом, с пешней, с напарьем, с заступом.
По всему берегу Енисея рассыпалась его сотня. Стучат топоры, отесывая бревна. Белая щепа устлала берег, ровно кто больших рыбин накидал, из сетей вытащенных. А на яру скрипят вороты, втягивая бревна наверх. И тож топоры стучат.
Уж которую неделю идет острожное ставленье.
Великий труд — острог ставить, да еще в земле незнаемой.
Когда сюда шли, всего ждали. Но пока бог миловал, все было ладно. Качинские иноземные люди не трогали казаков да еще помогать обещали. Встретили их, казаков, на пути к Красному Яру, Тюлькиной землицы князцы — Татуш и Абытай, уже за Порогом это было, лошадей давали — лес на острог возить. Да лошадей все одно мало. Спешит воевода Ондрей Анофриев сын Дубенской до осени острог поставить, пока дни погожие.
Федька еще раз огляделся: сзади горы и лес-тайга. Впереди, за Енисеем, опять же горы. И с боков. И кругом тайга. А что и кто в тайге той: друг ли, ворог или только зверь лесной — неведомо.
Облизав обветренные, потрескавшиеся губы, Федька крикнул:
— Эй, казачки! Подсоби кто.
От одной кучки служилых, что сгрудились у воды вытягивая на берег большой дощаник, отделился дружок Федькин, казак его же сотни Афонька. В нем, как и в Федьке, трудно было и казака-то признать. В рваных холщовых портах, завернутых выше колен, в холщовой же рубахе без опояски, от солнца черный весь — мужик да и все.
— Чего, Федя, подсоблять-то?
— Да вишь вот, лесина. Не управлюсь один.
— Эк сколь лесин натаскали, и все мало, — проворчал Афонька.
— С тыщу, поди, приплавили? — спросил Федька.
— Боле. Тыщу и еще два ста. Ну, давай, взяли!
Они положили веревку на плечи и, согнувшись, разом навалились. Тяжело переступая, хрипя надсадно, поволокли. И вот бревно легло в ряд с десятками других.
— Тяжело, — выдохнул Афонька.
— Ага, черт — не лесина!
Афонька с Федькой присели около бревен. Уж очень ноги гудели, и руки ныли, и спины ломило.
— Стемняет скоро, — сказал Федька.
— Угу, — кивнул Афонька.
— А чо, Афоня, сколь еще… — утираясь подолом рубахи, начал было Федька, но не договорил.
— Слушай! — разнесся зычный голос с высокого яра, где самый острог ставили.
— Слуша-ай! Слуша-ай!! — подхватили еще голоса.
— Атаманы кличут. Слышь, Федя?
— А может, что воевода огласить хочет?
— Все едино. А ну…
Казаки поднялись и двинулись прочь с берега, по которому тянулись на скликавшие голоса и другие — по двое, по трое, по одному. Шаг их был тяжел — устали казаки за день. Мелкий камень визжал под ногами.
