Читать «Снег на экваторе» онлайн - страница 133

Геди вновь открыли только в 1884 году, в 20-е годы прошлого века им заинтересовался английский археолог Джеймс Киркман, а в 1948 году его объявили заповедником. Руины стали одной из достопримечательностей кенийского побережья.

Многолетний куратор заповедника Абдалла Али, которому я обязан большей частью познаний о Геди, принимая туристов, обычно укладывается в полчаса. Площадь города – 18 гектаров, но в действительности гораздо меньше, так как раскопки велись исключительно внутри первого из двух колец трехметровых стен, окружавших Геди.

Экскурсия началась с датированной гробницы, на которой значился 802 год по мусульманскому календарю, что соответствует 1399 году от Рождества Христова. Гробница ценна тем, что высеченная на ней дата помогла точнее определить время постройки других сооружений.

Главное здание – дворец султана, в который ведет полностью сохранившаяся арка-вход. Войдя в нее, попадаешь в приемную, а затем в зал. Далее следуют комнаты поменьше: ванные, кухня, помещение с колодцем. Находящаяся неподалеку Большая мечеть – один из семи мусульманских храмов города. В ней привлекает внимание каменная молитвенная ниша михраб, указывающая направление на Мекку. Рядом возвышается граненый монолитный столб, венчающий гробницу и напоминающий древние эфиопские стелы.

В общей сложности археологи раскопали 14 зданий. Каждое сложено из кораллов и извести и названо по найденному в ней предмету или характерной особенности. Есть Дом с затопленным двориком, Дом фарфоровой чашки, Дом с цистерной, Дом дау. Судно с треугольным парусом, давшее название последнему, изображено на его стене.

Дау стали главным инструментом в создании цивилизации суахили. Арабы начали торговать вдоль восточного побережья Африки еще до нашей эры. Как известно, усердно помогали им в этом сезонные ветры муссоны, полгода подгонявшие парусники с севера на юг, в Африку, а затем – наоборот, с юга на север, в Аравию. Абдалла Али в красках живописал, как сложно арабским купцам было управиться с продажей товара, как часто они были вынуждены много месяцев ждать следующего попутного ветра. За это время некоторые обзаводились хозяйством, женились. Так постепенно перемешивалась негритянская и арабская кровь, складывался народ, создавался новый общий язык, росли торговые порты, а по всему побережью распространялся ислам.

Рассказ куратора, далекого потомка тех смешанных браков, был занимателен и эмоционален, но его голос, натренированный в ежедневных выступлениях перед туристами, звучал резко и пронзительно, нарушая разливавшийся в воздухе величественный покой. Когда гид ушел, показалось, что потревоженные руины облегченно вздохнули.

Из зарослей, окружавших здания, осторожно вышли две обезьянки колобусы. Неторопливо, с достоинством они миновали остатки стены и скрылись за необъятным стволом седого баобаба. «Обезьяний хлеб», – кстати припомнилось бытующее в Африке название бутылочного дерева, чьи листья, семена и плоды мартышки обожают, словно изысканное лакомство. Увы, стоял сухой сезон, и баобаб торчал из земли голый и корявый, как выдернутый засохший корешок. Сброшенная листва, пожухлая и ломкая, желто-коричневым осенним ковром устилала молчаливый Геди.