Читать «Снег на экваторе» онлайн - страница 125

Родился он в Куйбышеве, то есть по-нынешнему – в Самаре. Отец преподавал в институте и мечтал, чтобы сын пошел по его стопам, избрав спокойную, солидную академическую карьеру. Поначалу так и складывалось. Школа, вуз, кафедра, и вскоре Владимир уже растолковывал студентам основы высшей математики. Преподавал он недолго, затем стал инженером в лаборатории системного анализа, но и на новом месте полного удовлетворения не было.

И тут в жизни случился первый крутой поворот. В свободное от работы время Владимир сотрудничал с газетами, писал рассказы. На пробу послал целых 25 штук в Литературный институт, но во всех рассказах герои сплошь были отрицательными, на что автору и было строго указано в ответе института. А вот опубликованные в печати статьи, собранные и направленные во ВГИК, приглянулись. В институте кинематографии как раз шел набор в мастерскую детского и юношеского фильма. Требовались люди, с одной стороны, творческие, а с другой – успевшие освоить какую-нибудь техническую профессию. Сорокин пришелся кстати.

За четыре года пребывания в Москве он не только освоил премудрости киномонтажа, но и познакомился с женой Лили, болгарской студенткой Педагогического института имени Ленина. Судьбоносная встреча предопределила второй, еще более крутой поворот. Несмотря на братские отношения с Болгарией, супругу в закрытый для иностранцев Куйбышев не пустили. Оставалось или разводиться, или ехать в Софию, где у Лили была гарантированная работа. Новобрачные предпочли второй вариант.

Скучать Владимиру не пришлось. Его взяли на болгарское телевидение режиссером документальных фильмов. Наладился быт, родилась дочка Женя. Казалось, неугомонный кинематографист-математик, наконец, осядет и остепенится. Не вышло. В России грянула перестройка.

– Как многие в те годы, я верил, что вскоре жизнь изменится к лучшему, – говорил Сорокин. – Надежда, ностальгия – все смешалось, и я не выдержал. Вернулся в Куйбышев, на местное телевидение, перетащил за собой Лили. Теперь ей разрешили поселиться в городе, но работы не нашлось. По мере развития перестройки жить становилось все труднее, и через два года мы вновь перебрались в Софию.

Да вот незадача – перестройка последовала за семейной парой в Болгарию.

– Производство замерло, – вспоминал Владимир. – На киностудии «Бояна» вместо прежних двух десятков фильмов за год с трудом снимали два, на телевидении уволили 50 режиссеров, то есть половину. Профессия из престижной в одночасье стала никчемной. А на что надеяться русскому, когда вокруг бродят толпы безработных болгар?

И все же какой-то выход был, его не могло не быть. В это Сорокин верил твердо.

– Когда отчаяние подступило вплотную, я сел, взял чистый лист бумаги, разделил его на две части и начал составлять списки, – сказал Владимир. – Слева перечислил то, что нравится, справа – то, что на дух не переношу.

Перечитав левый столбец – путешествия, природа, нерегламентированный рабочий день, спорт – Сорокин вдруг понял, что эти, на первый взгляд разнородные понятия, взаимосвязаны. Если свести их воедино, то они означают… кругосветное путешествие на велосипеде.