Читать «Дарим тебе дыхание: Рассказы о жизни рядом со старцем Наумом» онлайн - страница 118

Когда мы с ней в полтретьего не спеша подошли к пристани, то увидели наш мотобот где-то вдали, в волнах Псковского озера. Он удалялся.

Делать было нечего. По берегу бродили два лодочника, оба были навеселе. Мы выбрали наименее пьяного, и он смело поплыл наперерез волнам. Они становились все выше и выше, а я еще не забыла рассказ отца Алексея про то, что бывает с теми, кто по этому озеру плывет без благословения.

Но мы опять остались живы и вернулись в Тверь.

А в воскресенье Любушка объявила голодовку. Она отталкивала всех, наотрез отказывалась от любых лекарств, отказывалась есть — пока ее не отвезут в Казанский монастырь. И только повторяла: «Поедем домой».

«Как врач, я не имею на это права, но как христианин не могу поступить иначе. Она все сделала для того, чтобы мы были вынуждены ее отпустить в монастырь», — сказал нам ее доктор Иаков, когда давал разрешение везти Любушку в родную обитель. Все это время он дежурил около нее по ночам и в воскресенье тоже приехал в больницу. Пока решали, как быть, игумения София еще раз помазала все Любушкино измученное тело Батюшкиным розовым маслом.

Сообщили в Вышний Волочек. Матушка Феодора тут же отправила в Тверь микроавтобус, а доктор позвонил своему другу, просто поделиться с ним происходящим.

Друг в это время ехал на машине в Шереметьево — у него был билет в Испанию. Другом был тот самый Владимир, который построил стену вокруг Казанского монастыря. Он все выслушал и положил трубку. Потом подумал: «Какая Испания? Любушка умирает». Развернулся и полетел в Тверь на своем шестисотом мерседесе.

Пока мы с игуменией Иулианией и суздальской игуменией Софией разбирались, как же довезти Любушку до Волочка, черный мерседес уже остановился у дверей больницы. На заднем сиденье постелили Любушке постель. «Сколько градусов установить? двадцать три?» — и Любушку осторожно уложили и отправили в последнее ее земное путешествие.

Сначала она чуть не плакала: «Поеду домой, поеду домой», — как будто боялась, что ее отвезут в другое место, но на полпути к Волочку успокоилась и стала широко креститься и молиться за доктора Иакова.

Когда мы на суздальской «оке» добрались, наконец, до Вышнего Волочка, Любушка уже полулежала в белой горе подушек на своей кровати и, улыбаясь, тихо пела тропарь «Боголюбивой» и смотрела в окно, из которого был хорошо виден храм Боголюбской иконы Царицы Небесной. Возле нее кружились сестры и пели ей ее любимые песнопения, а мы стояли в дверях и молчали.

— Ничего, все будет хорошо, все обойдется.

— Любушка, у кого?

— У Любахи.

А на пятый день Любушка умерла. Это случилось 11 сентября 1997 года, в четверг. В день Усекновения главы Иоанна Крестителя.

Говорят, все блаженные — Ивановны.

А Любушка и была Ивановна, Любовь Ивановна Лазарева.

13 сентября были похороны.

Мы шли за гробом, много настоятельниц, с цветами. Приехал отец Василий Швец, чудом там оказался: «Дай, думаю, загляну по дороге к Любушке». Вот и заглянул.