Читать «НА СУШЕ И НА МОРЕ 1984» онлайн - страница 62

Как и раньше, гудели движки рации, сквозь дверную щель поблескивала неоновая лампочка.

— Перед центром выслуживаешься, да? Глядите, мол, какая я героиня!

Но однажды, проковыляв по комнате, прочел в радиожурнале — все наблюдения она подписывала его именем.

Стяпас не мог ни бодрствовать, ни спать — забытье, апатия. Силился припомнить, когда же он слег. Неделю тому назад? Накатило внезапно, как тиф. Не было даже бреда. Время он измерял по открываемым дверям, по скрипу раскапываемого за окном снега, по появлявшимся рядом красным, мокрым Настиным рукам. Он успокаивал себя — наверно, ей трудно. Взрывался, только когда Насте твердила, что эта цинга — болезнь лентяев, уговаривала его пройтись по острову, поохотиться. От бессонницы она хрипла.

— Дура, никогда ты ничего не понимала. Не понимаешь даже, что человек умирает.

Он становился иным только изредка, почувствовав рядом ее тугое, разгоряченное тело. Но вскоре она стала отталкивать его:

— Милый! У тебя изо рта несет…

Он расплакался. Взмокла борода, слиплись нечесаные космы. Он протянул руки, чтобы поймать ее. Тогда она впервые ощутила омерзение, такое страшное, что испугалась — сейчас вытошнит. И ненависть.

— Если ты… если ты сегодня же не примешь ванну!..

Но он сделал прыжок, и ей не удалось вырваться из его цепких рук.

На другой день она вынесла свою койку на кухню и на ночь стала запирать дверь. Прошла неделя. Он пытался ловить ее, когда она проходила мимо, нес какую-то чушь.

Однажды Стяпас пытался даже симулировать покушение на свою жизнь: царапнул где-то у затылка бритвой (Насте в это время была дома) — и сразу в обморок.

После этого случая койку свою она занесла обратно. Больше ничего от него не требовала. Была такой, как прежде. За эти месяцы она наговорила ему столько ласковых слов, что не стоило большого труда механически их повторять. И улыбаться даже умудрялась.

И все-таки она заставила Стяпаса немного ходить. Еду готовила на кухне — волей-неволей придешь. Принуждала и посидеть в ожидании кормежки. Знала, ничего страшного с ним не случится. Получает витамины, пастеризованные фруктовые соки…

Скоро все кончится. Наступит весна. Придет «Метеоролог». Прибудет смена. Они вернутся во Владивосток. «Как странно!» — думала Насте. Никогда они не говорили о том, что будет весной, а все ясно. Чем меньше люди говорят о будущем, тем оно яснее. Стяпас вернется в Вильнюс. Насте знала — он не сбреет бороду, не скоро пойдет стричься. Как и прежде, на танцах будет торчать в углу зала. В кафе будет сидеть у стойки. Станет посещать вечеринки. Когда его очень и очень попросят, расскажет про остров Святого Ионы, про метели, поднимающие дом с фундамента. Рассказывать будет сдержанно, о многом умалчивая, предоставляя догадываться слушателям. Рассказывать по-мужски.

А Насте в управлении попросится на остров Врангеля. Нет, она вовсе не собирается писать свою книгу жизни. Она просто хочет прожить ее. После того как узнала Стяпаса, ей хочется встретить настоящих людей. Веточка рододендрона греет, подобно очагу, лишь когда за окном свирепствует самая яростная метель на планете. Насте хочет быть счастливой, в толпе друзей взобраться на покрытую снегом сопку и в торжественном молчании встретить появление краешка солнца — первый оранжевый клочок после долгой полярной ночи, потом, задыхаясь от радости, бежать к своему передатчику. Тысячи друзей во всем мире будут знать: «На Врангеле солнце, на Врангеле солнце!» Солнце, которое она первой встретит во всей Арктике.