Читать «НА СУШЕ И НА МОРЕ 1984» онлайн - страница 49

Торжественность ритуала подчеркивали и беспокойное пламя факелов, и покачивающиеся в ушах туземцев черепаховые серьги, и нарядные перья тропических птиц, украсившие черное буйство волос. Глаза папуасов были доверчиво открыты и полны доброты.

Потом, словно по команде, они покинули Гарагаси. Огни их факелов заскользили по глади океана. Маклай долго глядел им вслед, захваченный необычным ритуалом. А у ног его, на щербатом полу веранды, колыхалось и перекатывалось живое серебро ночного улова…

8

Прежде чем папуасы назвали Маклая «тамо-билен» — хороший человек, прошли месяцы. Недоверие и робость сменились уважением и привязанностью. Маклай лечил своих чернокожих друзей, извлекал из гнойников личинок. Он давал им лопаты и топоры, привез из России семена тыквы и кукурузы, желая пополнить зеленую кладовую Новой Гвинеи.

— Э, аба! — встречали Маклая в деревнях. Он ел с папуасами таро и вареные бананы, белое мясо ящериц, крутые яйца черепах, спал на барле — высоком деревянном помосте, согреваясь жаром поленьев, тлеющих в каменном ложе посреди хижины.

Он срисовывал развешанные вдоль стен челюсти свиней, заколотых во время празднеств, ребристые скелеты рыб, закопченные тулумы — фигуры с удлиненными лицами и свисающими до колен языками, вырезанные из древесины костяными ножами.

Мужчины научили Маклая стрелять из лука, сделанного из пальмового дерева, управлять парусной пирогой, состоящей из двух долбленок, есть теплую золу, содержащую соли и добытую из сожженных бревен, несколько недель проплававших в океане.

Женщины и дети перестали бояться Маклая и прятаться от него. Поначалу Маклая удивляло, что женщины носят за спиной поросят. Не менее удивляла его и необычная привязанность поросят к своим хозяйкам. Лишь увидев, как поросята, закрыв глаза и замерев от блаженства, сосут женскую грудь, Маклай понял, почему эти длинноногие полосатые хрюшки с собачьей преданностью бегают по деревне за папуасками.

Маклай научился ходить по туземным тропам джунглей. Теперь он не останавливался, если у оврага, заросшего непроходимой чащобой, внезапно обрывалась тропа. Маклай знал: надо взобраться на дерево, по ветке перебраться на соседнее, потом еще на одно, и упругие лианы, как качели, вынесут на противоположный откос оврага, где прячется в зарослях продолжение тропы…

Хижина Маклая, его тесная каморка превратилась в музей. Здесь и прежде негде было ступить — стол, корзины с бельем, приспособленные под койку, складное кресло. Теперь со всех стен смотрели черепа папуасов, собранные в деревнях; на полках — пробирки с заспиртованными моллюсками, жуками, ящерицами; по углам — копья с острыми наконечниками, остроги с бамбуковыми древками, хищно изогнутые луки и стрелы из тростника.

Больше всего дорожил Маклай коллекцией волос папуасов. Первая прядь в этой коллекции появилась, когда гаро-тамо врачевал рану неудачливого охотника из Бонгу. После этого всякая попытка Маклая выстричь у кого-либо из своих знакомых, даже за щедрое вознаграждение, хоть одну прядь заканчивалась неудачей. Папуас, видя ножницы, нацеленные на его шевелюру, отскакивал, как ужаленный.