Читать «Миледи Ротман» онлайн - страница 31

Но Ротман не собирался потрафлять гостям, считать ребра и зубатиться, ибо здесь, в Слободе, он начал творить из себя нового человека.

— Ваня, не заводись. Так принято на свадьбе. Иль ты позабыл? — горячо причитывала теща. — Пойдем, парень, за стол, не пори горячку.

— Я не буду тебя бить, — сказал Ротман. — Я слабых, пьяных и несчастных не бью. Я добрый. Но вызываю тебя на дуэль.

— Шпаги, рапиры, пистоли? — ухмыльнулся Братилов.

— Я не шучу. — Ротман сказал таким тоном, что Алексей сразу поверил в серьезность намерения. Свадьба закольцовывалась по сценарию невидимого режиссера, и противиться замыслу было бесполезно. А чего? Дурить, так дурить.

— У нас будет три раунда: точность, ловкость и ум. Народ хочет, чтобы я тебе зубы выбил, но вставлять их нынче дорого.

— А хочешь, я тебе глаз на ж… натяну? Я мешки по сто килограмм таскал, мерзлые туши. Поволочи смену-то. Мне лень связываться, а то бы загнул из тебя кренделя, — загорячился Братилов. Осадок от вина в голове был дурной, художника подташнивало; надо было добавить стаканец, но на дороге стоял этот придурок, о коем Братилов знал лишь понаслышке. Надо было драться, а драться не хотелось. — Не хочется руки марать, а то бы я тебя…

Ротман спокойно выслушал, не колыбнув бровью.

— Все? Высказался? Теперь пошли.

Он вроде бы все продумал заранее, хотя затея варилась с панталыку, сгоряча. На дворе Ротман поставил на березовый окомелок пустую бутылку, отмерил двадцать шагов, дал в руки сосновый дрын.

— Бей!

— Жеребью надо метать, — закричали зеваки. Курильщики сбились табунком, забыли о свадьбе. — Без жеребьи нечестно. Как это — бей? А где совесть? Всё по совести надо!

Тут же крутнули монетку, зарыли в снег, затолклись понарошку, случилась куча мала. Смех, грай. Луна вышла, засеребрилась, вспухли снега; на крик в Слободе забрехали собаки, в воинской части тревожно завыла сирена. С трудом наконец разобрались, чей черед.

Братилов, покачиваясь, долго выцеливал смутно зеленеющее стекло: оно пока не двоилось, но зыбко маревило; он жестко метнул биту — мимо. Ротман, широко разоставя ноги, не медлил; пульнул сосновый дрючок — зазвенела разбитая бутылка.

— За первый урок тебе неуд. Спишем, художник, на хмель. Теперь пойдем в дом. Держись, богатырь.

— Еще поерничай. Выбью фиксу…

В горнице было чинно, светло, стол подновлен, поданы свежие рыбные перемены; от пирогов с палтусиной струил прозрачный душистый парок. Все сглатывали слюну, но к еде не приступали, ждали жениха. Хозяйка торчала в дверях кухни, как городовой, выпучив глазенки, строго следила за порядком. В углу на фикусе висели елочные игрушки, похожие на пасхальные писанки, и тонко подгуживали, оттеняя внезапно наступившую тишину. Яша Колесо дребезжащим голосом запел, часто опустошая нос платком:

… Однажды в конце осени

Пришел любви конец,

К ней приехал с ярмарки,

Посватался купец.

Она, моя хорошая,

Забыла про меня,

Забыла и спокинула,