Читать «Апокриф. Давид из Назарета» онлайн - страница 146

– Ты слышал, что я тебе сказал? – не унимался юноша.

– Да, но… Признаюсь, у меня нет желания говорить об этом.

Порывшись в своих вещах, он вытащил огниво, потом стал собирать хворост для костра.

– Почему?

– Почему? Потому что, стоит мне только об этом заговорить, как я снова лишаюсь покоя. Я был простым солдатом и выполнял свой долг. Что ты хочешь от меня услышать? Сожалею ли я об этом? Да. Только вот может ли это что-нибудь изменить? Нет. Таким образом, если ты не возражаешь, я бы предпочел избегать этой темы.

– А я нет. До сих пор я еще об этом ни с кем не говорил, а мне нужно знать.

Лонгин сделал глубокий вздох и поинтересовался:

– Что знать, Давид?

– Почему ты проткнул копьем бок моего отца, а не сердце.

Лонгин молчал, и юноша истолковал это по-своему.

– Иосиф Аримафейский заплатил тебе за это?

– Что? Что ты такое говоришь? – раздраженно отозвался трибун.

– Он богатый человек, одобрительно относившийся к учению моего отца… Когда мы останавливались у него, мне показалось, что вы хорошо знакомы.

– Я впервые его увидел, когда он в тот день попросил отдать ему тело твоего отца. У него был приказ, подписанный Пилатом. Я выполнил его, и ничего более.

– Тебе было приказано переломать ему ноги, чтобы прекратились его мучения, – не унимался Давид. – Ты не позволил, чтобы так поступили с моим отцом. Я это сам видел! Я был там и все помню.

– Да… Там еще были и твои мама и бабушка. В первых рядах.

– Но это не помешало тебе распять его…

Лонгин потупил взгляд и тяжело вздохнул, пытаясь справиться с угрызениями совести.

– Его приговорили к смерти, а мне приказали привести приговор в исполнение.

– Но ты пронзил ему бок, а не сердце. Почему? Ты бы не дотянулся? Но ведь ваши копья считаются очень длинными.

Центурион перестал чиркать огнивом о меч и поднял глаза на Давида, моля его взглядом прекратить этот разговор. Но в глазах юноши он прочитал лишь решимость добиться истины.

– Ты и в самом деле хочешь это знать? – спросил трибун.

– Мне это нужно знать.

– Когда пронзаешь сердце, Давид, оно продолжает биться, и кровь вытекает при каждом толчке. Я просто хотел, чтобы твои мама и бабушка не видели этого ужаса.

Лонгин резко выпрямился и отошел на несколько шагов, чтобы сдержать крик ярости, рвавшийся из глотки. Давид пожалел, что затронул эту тему, потому что, несмотря на добрые слова, сказанные Лонгином у костра, на котором они сожгли тело Фарах, он знал, как тяжело переживал центурион ее смерть. Почему тогда он ожесточается по отношению к нему? Неужели смерть египтянки напомнила ему о той первой смерти, свидетелем которой он был, смерти его отца? И о том, какие вопросы она породила? Как можно оплакивать смерть родного человека, чье тело исчезло на третий день после похорон? Как охранять его гробницу, если у входа в нее поставлены стражники?

Над хворостом стала подниматься тоненькая струйка дыма. Давид помогал Лонгину разводить костер, подкладывая кору и сухие веточки, как вдруг лошади заволновались и насторожили уши. Лонгин и Давид замерли и посмотрели друг на друга. Из-за деревьев донесся глухой рокот.