Читать «Комсомолец Иван Раксин» онлайн - страница 2

В тревоге, в грохоте боя, не умолкавшего ни на час, прошла неделя.

263-й стрелковый полк, пополненный местными коммунистами и комсомольцами, грудью защищал Сиву. Несмотря на тройное превосходство, офицерская дивизия колчаковского генерала Пепеляева не могла сломить сопротивление красных бойцов. С ожесточением штурмовали колчаковцы позиции полка, который к исходу недели можно было собрать в одну роту.

В ночь на 19 марта 1919 года командование 3-й армии приказало сдать Сиву. Под покровом темноты уцелевшие остатки полка отошли в глубину таежных лесов, к верховьям Камы.

Неожиданно наступившая тишина испугала Анну Егоровну. «Неужели наши отступили?» — подумала она и невольно вздрогнула. Мать знала по рассказам беженцев, что колчаковцы никого не милуют, а красноармейским семьям достается особенно лихо.

Ее нерадостное раздумье нарушил топот кованых сапог. Крышка подполья с грохотом распахнулась, и два солдатских лица наклонились к проему:

— Кто есть живой, вылазь на белый свет!

Мать разбудила детей и первая поднялась по ступенькам. Ослепительное солнце больно резало глаза, и она зажмурилась. За ее подол держались дочурки, сонные, русоволосые. Потирая глаза и зябко поеживаясь, они испуганно смотрели на солдат с погонами. Только Иван стоял особняком, немного в стороне, исподлобья разглядывая пришельцев.

— Все, что ли? — зло спросил офицер.

— Все тут, — спокойно ответила мать.

— Врет она, господин поручик, врет! Муж и сын у большевиков, — взвизгнул Павел Караваев. Это он привел белых к Раксиным.

Маленькими припухшими глазками он угодливо смотрел прямо в рот офицеру, ожидая приказания.

— Обыскать! — рявкнул тот.

В избе все на виду, и солдаты недолго ворошили домашний скарб. Караваев спрыгнул в подполье, но и там добра оказалось не больше. Чертыхаясь, он вскоре вылез с ведром яиц, припрятанных матерью на черный день.

— Ребят пожалей, Павел, — попросила Анна Егоровна, протянув руки к ведру.

— Их, коммунистенков, не жалеть, а топить в пруду надо, — ответил он и, выхватив из-за голенища ременную плетку, наотмашь ударил мать.

Девочки заплакали, а Караваев, брызгая слюной, топая сапожищами, бил их, приговаривая:

— Всех задушу, всех. Я вам, голодранцам, покажу коммунию!..

Ивану попало больше других, потому что он не нырнул в голбец, а стоял и только вздрагивал, когда плеть обжигала тело. Широко раскрытыми, полными слез глазами он смотрел на обезумевшего Караваева, никак не понимая, за что тот бьет его.

Уходя, Караваев велел старшей дочери явиться вечером в казарму мыть полы. При этом он так злорадно усмехнулся, что мать сразу поняла, на какой позор обречена Мария.

Схватившись за голову, Анна Егоровна устало опустилась на скамью. Холодный ветер, врываясь в разбитые пулями и осколками окна, гулял по избе.