Читать «Костяные часы» онлайн - страница 29

Церковная дверь распахивается со зловещим трансильванским скрипом петель.

В приходской церкви Сент-Мэри-Ху пахнет, как в благотворительных лавках, а витражные окна окрашивают сумрак в цвета фруктового салата. Церковные стены толстые, словно в бомбоубежище; Брубек со стуком закрывает дверь, и звук гулким эхом раскатывается повсюду, будто в подземелье. Потолок – одни старые балки и стропила. Мы идем по короткому приделу мимо десяти или двенадцати молельных скамей. Деревянная кафедра проповедника, каменная купель, орган, похожий на навороченное пианино с выхлопными трубами. Золото аналоя явно фальшивое, иначе какой-нибудь грабитель – папаша Брубека, например, – давно бы его умыкнул. Останавливаемся перед алтарем, разглядываем витражное окно с изображением Распятия; из голубя в смальтовом небе торчат какие-то спицы. Обе Марии, два апостола и римлянин у подножия креста, судя по всему, обсуждают, пойдет дождь или нет.

– Ты ведь католичка, да? – спрашивает Брубек.

С чего бы это он?

– Моя ма ирландка.

– Значит, ты веришь и в рай, и в Бога, и во все такое?

Я перестала ходить в церковь еще в прошлом году, из-за чего разругалась с ма вдрызг, как никогда, – ну, если не считать сегодняшнего скандала.

– У меня на все это вроде как аллергия развилась.

– Мой дядя Норм называет религию «духовным парацетамолом», и, по-моему, в определенном смысле он прав. Если Бог при входе в рай не предлагает сменить дурной нрав на добрый, то рай давным-давно превратился в бесконечные семейные посиделки с такими типами, как мой дядя Трев. А это такое адское мучение, что хуже не бывает.

– Значит, дядя Трев – совсем не то, что дядя Норм?

– Ага, две большие разницы. Дядя Трев – старший брат отца. Он именует себя «мозгом всей операции», и это чистая правда – его мозгов хватает на то, чтобы заставить таких лузеров, как мой папаша, делать всю грязную работу. Если дело прошло удачно, то дядя Трев занимается сбытом краденого; ну а если запахнет жареным, он сразу прикидывается мистером Тефлоном, мол, он тут совершенно ни при чем. Он даже перед моей мамой изображал оскорбленную невинность, когда отца посадили; из-за этого мы и переехали на юг.

– Вот гнида.

– Да, дядя Трев – он такой. – Психоделические переливы света на лице Брубека меркнут – закат догорает. – Хотя если бы я умирал в хосписе, то согласился бы принять любой «духовный парацетамол», лишь бы давали.

Я касаюсь алтарной ограды:

– А что, если… рай действительно существует? Но не всегда, а временами? И проявляется, скажем, как стакан воды, который тебе предложат в жаркий день, когда умираешь от жажды? Или как вот когда к тебе по-хорошему относятся, просто так, без всякой причины? Или… – Оладьи ма с соусом из шоколадного батончика «Тоблерон»; папа, на минутку заглянувший ко мне, чтобы сказать «Спи, малышка, сладких снов, не корми во сне клопов»; Джеко и Шерон, каждый год нарочно коверкающие поздравление с днем рождения – «С днем варенья тебя!» – и надрывающие животики от смеха, хотя это давно не смешно; Брендан, который дарит свой старый проигрыватель именно мне, а не кому-нибудь из своих приятелей… – А что, если рай похож не на картину, вечно висящую на стене, а, например, на… самую лучшую песню на свете? Только пока ты жив, эту песню слышишь урывками, случайно, скажем, из проезжающего мимо автомобиля или… из окна на верхнем этаже незнакомого дома в незнакомом квартале…