Читать «Китайский массаж» онлайн - страница 122

Это была первая услышанная «байка», смешная до жути! Потом она послушала ещё несколько подряд, но «байки» стали посложнее. Не каждая из «баек» была такой же простенькой, как анекдот про кукурузу. Ду Хун по молодости не понимала смысл многих баек. А раз не понимала, то приходилось спрашивать. Она глупо таращилась на гостя и непременно хотела спросить, в чём же соль байки. Но стоило задать вопрос, как до неё доходило без объяснений, а как только доходило, она готова была провалиться сквозь землю, чувствуя, будто соприкоснулась с чем-то гнусным, гадким, низким. Кровь приливала к лицу. Ду Хун ужасно расстраивалась, словно сама вывалялась в грязи. Однако байкам не было конца и края, и в итоге Ду Хун привыкла — нельзя же постоянно затыкать клиентам рот. Ду Хун быстро раскусила такой тип мужчин: они чрезвычайно увлекались рассказыванием анекдотам девушкам, и чем дальше, тем больше распалялись, словно все эти истории сами выдумали. Ду Хун таких не любила, притворялась, что не слышит, а если и слышит, то не понимает. Но как бы то ни было, она понимала, а тогда нестерпимо тянуло рассмеяться. Смеяться Ду Хун не хотелось, но смех тяжело сдержать, так что приходилось смеяться, а потом она чувствовала себя так, словно мух поела.

Поскольку у всех были мобильники, а в каждом из мобильников хранились байки, то Ду Хун узнала, что весь мир — мобильник, а настоящий облик жизни — это байка.

Все байки обладали одной общей чертой — сальностью. Ду Хун, разумеется, знала слово «сальный» — это противоположность постному. Сало скрывает за собой мясо, плоть, и неразрывно с ним связано. «Сального» Ду Хун на самом деле боялась, ощущая страшную неловкость. Слушая сальности долгое время, Ду Хун в общих чертах поняла, что представляет собой этот мир, можно даже сказать, дала ему оценку: мир, в котором она живёт, — сплошная сальность. И то, чем она восхищалась, то, что носило гордое звание «общество», — тоже сальность. Все мужчины сальные, и женщины не лучше. Мужчины и женщины ни минуты не сидят без дела, постоянно заняты. Мир полон случек и совокуплений, помешательства и безумия, без всяких преград. Ду Хун даже немного обрадовалась. Хорошо, что она слепая, а то не знала бы куда глаза девать. Люди постоянно ублажают свою плоть, их плоть «играет».

Ду Хун помнила, как уехала из дома в первый раз. В тот момент она действительно испытывала ужас, беспокоилась, что не сможет закрепиться в этом обществе, но нужно признать, что одновременно с ужасом в её сердце жило и ещё одно чувство — надежда. Она с нетерпением ждала незнакомых людей, незнакомые события, новую жизнь. В то время Ду Хун всё делала с надеждой, что этот мир признает, примет её, чтобы потом слиться с ней воедино. Жизнь имела смысл, и на это были нацелены все мечты Ду Хун. Но сейчас вездесущие мобильники и вездесущие байки показали подлинную картину жизни. Этот мир дрянной и низкий, слишком грязный, слишком никчёмный, слишком вульгарный. Ду Хун не о чем было больше мечтать — все одинаковые, от императора до нищего, от генерального директора до мелкой сошки типа секретаря, от лётчика до бортпроводницы, от деревенского старосты до холуя. Ду Хун чувствовала каждый день, что стоит в куче собачьего дерьма. Ей приходилось стоять в этой куче собачьего дерьма, чтобы обеспечивать себя. Она, рано или поздно, станет куском мяса и, рано или поздно, начнёт «заигрывать».