Читать «Прочтение Набокова. Изыскания и материалы» онлайн - страница 12

Моя работа в обширных и продолжающих пополняться набоковских и эмигрантских архивах, музейных собраниях и частных коллекциях была бы несравнимо менее плодотворной и увлекательной без профессиональной помощи многих смотрителей и кураторов. Я особенно признателен Stephen Crook и Mary C. Kinniburgh (The New York Public Library. W. Henry & A. Albert Berg Collection of English and American Literature), Alice L. Birney (The Library of Congress. Collection of the Manuscript Division. Washington D. C.), Natalia Sciarini (Beinecke Rare Book & Manuscript Library. New Haven), Michael Frost (Sterling Memorial Library. New Haven), Sarah Funke (Glenn Horowitz Bookseller, Inc. New York), Татьяне Пономаревой и Даниле Сергееву (Музей В. В. Набокова. Санкт-Петербург).

Разрешению опубликовать в настоящей книге набоковские материалы и сочинения я обязан Джеймсу Пуллену, представляющему интересы «The Wylie Agency, LLC», которому я выражаю живейшую признательность не только за это, но и за его неизменное участие.

Метаморфоза как метафора

Образец и его отражение

«Университетская поэма» Набокова

«Университетская поэма» (далее – УП), написанная Владимиром Набоковым в Берлине в декабре 1926 года, вскоре после завершения первого романа «Машенька», и опубликованная в лучшем эмигрантском журнале «Современные записки», примечательна и как набоковский эксперимент с онегинской строфой, и как его попытка внести свой вклад в богатую онегинскую традицию.

Из ряда критических отзывов, в общем, скорее, поверхностно-восторженных (уничижительная оценка принадлежала Георгию Иванову, назвавшему поэму «гимназической», написанной «вялыми ямбами, лишенными всякого чувства стиха»), своей основательностью выделяется замечание Михаила Кантора:

Большая (ок. 900 стихов) «Университетская поэма» Сирина – произведение виртуоза. Но есть литературные формы, окончательно себя исчерпавшие: к ним принадлежит стихотворная повесть, достигшая своего апогея в первой трети XIX века. Всякая попытка оживить этот жанр неизбежно отдает стилизацией, а в худшем случае пародией. Жаль, что талантливый поэт не учел этого.

Действительно, оправдать эксперимент с твердой формой, выраженное повествовательное начало, нарочито безыскусное название, с введенным в него условным жанровым определением, и отмеченную Юлием Айхенвальдом разговорную «простоту» стиха (с выражениями вроде: «хошь не хошь», «чайничек кургузый», «И тут я задал, / как говорится, лататы»), вбирающего «повседневный материал», могла лишь виртуозная техника и та ясность и цельность замысла, которых Набоков в своих рецензиях 20-х годов требовал от молодых эмигрантских поэтов.

Поэма состоит из 63 обратных онегинских строф. Набоков последовательно изменил порядок рифм от конца к началу и заменил мужские окончания женскими и наоборот (АбАб+ВВгг+ДееД+жж – АА+бВВб+ГГдд+ЕжЕж). Выдающийся стиховед М. Л. Гаспаров, уделивший внимание и УП, заметил, что набоковский вариант оказался слабее пушкинского: