Читать «Женя Журавина» онлайн - страница 56
Ефим Яковлевич Терешенков
Если бы Рудаков тогда видел, что говорили глаза, и слышал, что говорило сердце Жени, может быть, жизнь обошлась бы с ними не так сурово. Но он увидел и услышал много позднее, когда был далеко и когда не было надежды на встречу... Он ответил:
— Вот пристала! Ну кто ж ты такая? Оса, которая жалит?
— Нет же, Коля, нет. Я, понимаешь, добрая, ну, и еще — иногда бедная. Ну, как же ты? Добровольцем?
— Пока не получил повестки — места не находил. А призвали — легче стало. Мать у меня... старушка... Каждый месяц посылаю. В ту войну немцы убили отца. Но главное — Родина. Она — в сердце. Понятно это тебе? Эх, ты! Литературы не знаешь, а она — наша душа! Откуда это?
Или вот это?
Это Александр Блок. Он Родину чувствовал...
Вошла Агния Петровна.
— Здравствуйте, сосед! С чем это на ночь глядя пожаловали?
— Агния Петровна, он идет защищать Родину. Вот счастливый! — поспешила ответить Женя.
— Вон оно — дело какое! Кого же вы оставляете?
— Мама у меня. Старушка... В ней вся задача...
— Где же она у вас?
— У сестры в Киеве...
— А мои под Смоленском, — сказала Женя. — Но разве их до Киева допустят? Война будет идти на немецкой земле... Верно, Коля?
— Абсолютно точно... Мы хорошо подготовились.
— Ну, вы уж, я вижу, одержали победу, — сказала Агния Петровна и обратилась к Рудакову: — А как у вас с бельем? Есть теплое? Чулки, перчатки?..
— Да нет же, Агния Петровна! У него ничего нет. Одни стихи... И у нас нет. А он пусть напишет, мы вышлем, — опередила его Женя.
Обсуждение гардероба, денежных дел, питания в пути заняло много времени.
— Ой, стойте! Что я придумала! Гениально! Агния Петровна, я тоже поеду в город! Знаете зачем? Сдам в фонд обороны золото и серебро Марии Петровны, — заявила Женя.
Все замолчали. Женя победоносно переводила взгляд с одного на другого.
— Все сдают! И зачем оно мне? Нет, это гениально! Правда?
— Дело твое, — ответила Агния Петровна, — тебе доверено, человек ты взрослый. А теперь спать. Николай Ильич, я постелю вам в столовой.
Когда Агния Петровна вышла, Рудаков сказал:
— Спать буду в дороге. А здесь хочется подышать нашим сихотэ-алинским воздухом. Где найдешь лучше? Воздух моря, леса и гор!
Они вышли на лесную дорожку и стали медленно подниматься в гору. Ночь была лунная; по морю убегала к горизонту широкая серебряная полоса, усыпанная беспокойными блестками; лес залит призрачным светом, проникавшим меж ветвей на крошечные лесные полянки, и тишина, тишина во всем и над всем, точно разлилась она, как нечто весомое, до самых звезд. Мир исполнен был высокого и строгого величия.
Женя шла чуть впереди, касаясь пальцами травы и холодной листвы. Рудаков молчал, и Жене пришла сумасбродная мысль — обнять и поцеловать этого парня. Ей казалось, что она и старше и сильнее его, что вот он, комсомолец, в общем, хороший парень, идет на войну и провожает его она, Женя, одна за всех — и за сестру, и за его мать; к тому же он совсем еще мальчишка. И когда они вышли из тени на свет, Женя вдруг остановилась: