Читать «Эллада» онлайн - страница 46

Жизнь аристократки, вообще женщины из состоятельного семейства, заслуживает сочувствия. Кастовые предрассудки, закоснелые представления о добронравии и нравственности ограничивают их существование замкнутым пространством дома, семьи, ведением хозяйства. К чему наряды, украшения, румяна, красота и обольстительность, если их видят лишь рабыни да зеркало? Кроме нарядов и красоты, есть ещё ум, которым хочется блеснуть в беседе, голос, который просится очаровать слушателей. Много чего скрывается и чахнет без пользы и радости в скованной семейными узами женщине. А если, к тому же, муж, средоточие жизни и помыслов, стар, скучен и вообще постыл? Лишь рабыни по своим исхлёстанным щекам, выдранным с корнем волосам знают, в каких мегер порой превращаются прекрасные создания, принуждённые влачить унылую жизнь, не находя выхода и применения своим качествам.

Странный писец

На второй день Пахет выдал новому писцу папирус, сопроводив свои действия тяжким вздохом, словно предчувствовал, что драгоценный лист окажется испорченным, и велел переписать стихи Ивика.

— Нравы меняются, — присовокупил старый книготорговец, задавая урок. — Ныне не творения Гомера, Гесиода, не деяния героев, Афины Паллады влекут к себе умы, а происки Эрота, ухищрения и чары Киприды. Пиши, поглядим, таков ли ты умелец, каковым представлялся.

Пахет был потомственным книготорговцем, причём не только продавал, механически копировал, но и по-настоящему читал свитки. По своему простодушию порой удивлялся, почему произведения, так понравившиеся ему самому и вызвавшие живейший интерес, не пользуются спросом у читателей. Доверчивость, с которой он поселил у себя в доме незнакомого человека, объяснялась почтением, с которым последний брал в руки свитки, и знакомством его с чтимыми им самим текстами.

Первые листы Анаксимандр писал медленно, не торопясь. Сноровка со временем вернётся, главное, переписать без ошибок, чисто и верно выписывая буквы. Пахету, ревниво следившего за переписыванием, плоды трудов нового писца понравились, и книготорговец велел весь сегодняшний день переписывать Ивика.

Осенний день короток. Утомлённым глазам и масляная лампа мало помогает. Назвав писцов «слепыми кротами», Пахет засобирался в баню. Рабов забрал с собой, проворчав, что хоть в бане от них будет какой-то прок. Анаксимандр от посещения городской бани наотрез отказался, остался в лавке, продолжил переписку. Отказ объяснил нежеланием смущать книготорговца, — благородные люди с наёмными работниками накоротке не держатся. Проводив хозяина, поправил фитиль на лампе, оглядел тростинку на свет. Вспомнив сокрушённые вздохи Пахета, перечитал стихи, пользовавшиеся спросом у эретрийской публики.

Дочитав до конца библос, ещё раз усмехнулся и принялся за работу.

Это повторялось ежедневно. С наступлением сумерек книготорговец отправлялся в баню, забирая с собой престарелых рабов. Анаксимандр же оставался в лавке за переписыванием текстов. Днём трудился в компании с рабами, писал под диктовку. Вечером брался за другие тексты, копировал с листа. Первое время Пахет после банных омовений и степенных бесед заходил в лавку, оглядывал хозяйство, запирал дверь. С течением времени обязанность закрывать лавку была возложена на Анаксимандра, а сам Пахет после бани отправлялся прямиком домой.