Читать «Избранное. Том первый» онлайн - страница 134

«Успеется! Времени хватит! — успокаивала она себя. Но ей было невтерпеж, она спешила, словно боялась что-то упустить. Столько дней она ждала, столько дней плакала, столько дней следила за каждым Тошкиным шагом, слушала, как она дышит, всматривалась — не блестит ли у нее нос, настораживала уши — не чихнула ли она?.. А сейчас вдруг, когда она уж и надеяться перестала…

Тошка вертелась перед очагом, разжигала щепки и хворост, начинала обычную домашнюю работу. Свекровь посмотрела на сноху, слегка поворачивая голову из стороны в сторону. «И ты попалась, теперь и ты пропала!» — думала она. Той, другой, ненавистной здоровой Тошки уже не было. Перед старухой стояла Тошка простуженная. Эта Тошка выпьет чашку вина с дурманом и…

О том, что будет после, старуха не думала. Об этом она думала раньше — много месяцев, а сейчас уже не сомневалась, что все окончится благополучно. Придут соседа поглядеть на покойницу, скажут, что-де умерла скоропостижно, как говорится, «на ходу», зароют ее на скорую руку, и делу конец… Столько раз старуха ходила на похороны, но ни разу там не заходила речь — отчего умер тот или иной человек. Что ж, умер и умер — божья воля. Ведь болезней много, а про человека как знать, здоровый он был или больной. В прошлом году, когда скончался Пеню Арабаджия, все прямо рты разинули. Здоровяк был, гора, а не человек, все его здоровью завидовали. Все говорили, что коли не возьмет его нож или пуля, так он до ста лет проживет. А что вышло?.. Как-то сбивал он колесо, да тут же на месте и остался… Подошли, видят — лежит на боку, и все… И никто ничего не сказал, никто ни в чем не усомнился. Приказал долго жить человек, ну и что?.. А Деля Пангалкина — с ней так же было. Днем перекапывала анис, вечером разнедужилась, а пока разобрались, что с ней такое, кончилась бабонька. А ведь молодая была, крепкая, как кочерыжка… Может, люди и поговорят про Тошку, но про нее, Мариолу, никто худого слова не скажет, в этом она уверена. Да и как худое говорить — жили они со снохой дружно, мирно. Чего же еще? А если даже откроется, что она отравилась, тоже ничего. Значит, выпила отраву, сама выпила, так другие чем виноваты? Мало ли травятся и молодые и старые? Человек — хозяин своей жизни, и коли захочет он руки на себя наложить, как ему помешаешь?.. Ну, спросят, почему она так сделала — невмоготу ли ей стало, или еще что? Так пускай себе спрашивают… Захотела и порешила сама себя. А почему ей невмоготу было, от кого невмоготу, об этом она одна знала. Тут, в деревне, в таких делах долго не копаются. Завистники и враги, может, и посудачат маленько, так пускай судачат сколько душе угодно. Лишь бы землицу свою спасти, а там пускай треплются сколько влезет… Нет, не догадаются, никто ничего не поймет. «Только бы меня дурман не подвел!» — молилась старуха, вся дрожа от волнения и страха.

Вошел Иван. Обмотки его были испачканы, спина вся в соломе. Он отряхнулся и сел на скамеечку у огня.

— Поесть чего найдется? — спросил он, повернувшись сначала к матери, потом к Тошке.