Читать «Добрый медбрат» онлайн - страница 172

Я знаю, что люди говорят, что я играю в Бога, но на самом деле я не могу этого делать, – сказал он. – Все, что я делаю, – отдаю свой орган. Все, что случится после, – в руках Господа. Они видели, что в качестве медбрата я лишь забирал жизни, но я не могу подарить жизнь, я не могу ее продлить. Мы можем только отдавать свою любовь. Нашим детям. Но они нам не принадлежат и мы их не контролируем. Мы много чего делаем, но не считаем, что это игра в Бога. По какой-то причине я подошел, шесть антигенов из шести. Получатели дали объявление, чтобы добропорядочные граждане Нью-Йорка откликнулись. Но никто не откликнулся. Никто. Ни один человек».

Каллен бросил на меня взгляд, а затем отвел его, словно для того, чтобы изучить мою реакцию в одиночестве. «Это зависит от того, как ты думаешь о людях, – сказал он, – и на что, по-твоему, люди способны».

После своего последнего приговора в суде округа Лихай в Аллентауне на Чарли нацепили наручники и кандалы и посадили в фургон без окон. В его мобильной камере не было света, и, пока фургон вихлял по платной дороге Нью-Джерси, Каллена начало тошнить. Он попытался использовать технику, которой научила его преподобная Рони, и представить Иисуса с нимбом, горящим во тьме, но Иисусу в его воображении тоже стало нехорошо, поэтому он вернулся к Иисусовой молитве.

В тюрьме штата Нью-Джерси в Трентоне его встретило около десяти охранников, четверо из них в полной защитной экипировке. Чарли отвели во временную камеру, перед которой двое охранников его раздели и обыскали. Один из них сказал Каллену, что читал про него в газете. Другой сказал, что любое движение будет воспринято как проявление агрессии. Ему дали новую одежду и отвели в психиатрическое отделение, где одежду забрали и снова его обыскали. Ему дали что-то вроде тоги, сделанной из полиэтилена, которая, как ему показалось, была похожа на то, во что заворачивают телевизоры, и отправили в камеру на семьдесят два часа. Тога порвалась после первого дня, поэтому в понедельник и вторник он оставался голым и стеснялся постоянного наблюдения. Он попытался не слушать охранников, которые шутили: прибыл твой инсулин. Вместо этого сосредоточился на 25-м псалме: «Я хожу в моей непорочности; избавь меня, [Господи,] и помилуй меня». И постепенно он начал понимать, какой будет его жизнь в этих стенах. Его камера была меньше, чем в Сомервилле, а охранники издевались над ним в мелочах, говоря, что здесь нет библиотеки, или давая ему ботинки на два размера меньше. Это научило его ни на что не рассчитывать. Он сидел в бесконтактном крыле, находился в камере 23 часа в сутки и был огражден от других заключенных ради собственной безопасности. К тому времени как его можно было навестить, он заметно похудел и отрастил седую бороду, но пересадка почки была так же далеко, как и пять месяцев назад, а Чарли все больше расстраивался.

Для Каллена такие задержки казались бессмыслицей. Если то, что он подошел для пересадки, было актом божественной воли, если этому суждено было произойти, то почему же это не происходило? Было ли это своего рода наказанием, издевательством? Не было ли это какой-то ошибкой?