Читать «Штрафники. Люди в кирасах» онлайн - страница 229

Подошел мастер. Он взял у Валентина болт, достал штангенциркуль, замерил.

— В размере малость наврал. Тут вот грани завалил чуток. А так молодец. Работал слесарем?

— Не приходилось.

Очки старика съехали на самый кончик носа и открыли его светлые добрые глаза.

— Не врешь ли?

— Нет, папаша, не вру. В кружке когда-то занимался, модели строил.

— A-а, вот видишь, а говоришь, не работал. Строил модели, — значит слесарил. А вы как? — обратился он к Алексею и Чернышеву. Те подали свои работы. Старик повертел их и бросил на верстак.

— Так и знал. Пилить, рубать… Да нечто это болт? Ну и слесаря!

Алексей слушал старика и готов был провалиться сквозь землю. Он с ужасом ждал, что тот сейчас выругается и скажет, чтобы завтра не приходили.

Заговорил Бухаров.

— Вы уж не сердитесь, папаша, что мы слесарями назвались. Конечно, сами видите, какие мы слесаря. Но не сидеть же нам в лагере. Люди работают, а мы на нарах валяемся.

— Правда, папаша, — поддержал его Чернышев. — Мы хоть железки таскать будем, если тут не получается…

Старик молчал.

— Ну как, папаша? — спросил снова Бухаров.

— Да что ты все заладил: папаша да папаша! Будто у меня имени нет. Фомичом меня зовут. — Старик махнул рукой. — Ладно, что с вами сделаешь. Вот ты и будешь за бригадира, — обратился он к Бухарову.

Ребята, повеселевшие, снова взялись за напильники, а он, шаркая ногами, пошел к выходу. А когда провыла сирена, оповещая конец рабочего дня, и лагерники потянулись к проходной, Алексей сказал Валентину:

— Устал чертовски… Ни рук, ни ног не чувствую, но доволен. Ужасно доволен! Все-таки последние болты у меня получились вполне приличные, Фомич даже похвалил.

— Вот видишь, а ты боялся…

Алексей не ответил: говорить не хотелось. До самого лагеря он шел молча, не видел конвоя, не слышал разговоров. Пузыри на ладонях лопнули, раны мучительно саднило, тупо ныла спина, тяжело ступали ноги, но все же на душе было радостно.

8

В работе дни побежали быстрее. Не успели оглянуться, как пролетел май и наступил июнь. Ребята втянулись в работу и были очень довольны. Даже Костя Шубин как-то в минуту отдыха, удивляясь самому себе, заметил:

— Странная штука: после допроса день не пошел на работу, так думал, подохну с нудоты…

— В очко не садился? — спросил Алексей.

А Валентин сыронизировал:

— Еще бы! Труд даже обезьяну сделал человеком…

Степан Фомич, хотя и намучился с ребятами вначале, тоже был доволен и по-своему полюбил их. Иногда он как-то добывал положенные слесарям талоны на молоко. Изредка, покривив душой, немножко приписывал в нарядах, потому что заработки получались не ахти какие!

Один раз они уже получили зарплату. Правда, половину перечислили лагерю, но и кое-что осталось. Житуха стала лучше, на заводе у вольных можно было и хлеба купить, и молока, да и жиров или сахару достать. Талоны в заводскую столовую тоже помогали.

За это время Алексей еще раз побывал на допросе, но уже у другого следователя — Мискачева. Этот пожилой, болезненного вида человек в очках не кричал, как Швалев, а молча и тщательно записывал ответы Алексея. Когда допрос закончился, Сушко спросил: