Читать «Скальпель Оккама (сборник)» онлайн - страница 126

Эти рассказы были реваншем бедного Эрто за двухлетнее томление в забытой богом африканской дыре. Он не рассказывал им о придире-сержанте, о том, что Дакар ничем не отличался от парижских окраин, о сатанинской жаре, поте и грязи, об опостылевшем рисе и вечно теплом «перно», о томительных ночных мечтах, напоенных прохладой и блондинками. За все это он теперь отводил душу на убитых львах, тропических ураганах и встречах в саванне с грозными колдунами.

Эрто-прочие были благодарной аудиторией. Они не только с неизменным восторгом выслушивали по десятку раз каждую историю, вернее, по десятку версий каждой истории, но и сами в конце подхлестывали рассказчика, утомленного безудержной травлей.

— А ну, Марсель, давай теперь, как ты столкнулся нос к носу с леопардом!

— A-а, это!.. — тянул он тоном пресытившейся всеобщим вниманием знаменитости.

И Марсель начинал — чуть неуверенно на первых фразах, подбираясь на цыпочках к лабиринту собственной лжи, а затем все быстрее, быстрее, громче. Он вскакивал со стула, чтобы проиллюстрировать фразу «Я замер как вкопанный», приседал и скалил зубы, показывая леопарда перед прыжком. Далекая неведомая природа оживала перед зрителями во всей своей грандиозной красе, и эту природу укрощал бесстрашный Эрто. Для некоторых рассказов был уготован специальный гарнир. Марсель срывался с места, мчался в прихожую к сундучку, с грохотом откидывал крышку и вытаскивал оттуда «реликвии» — так он называл эти вещи. В сундучке покоилась высохшая тыква-калебас, палочка черного дерева («магический жезл колдуна»), плетеная циновка и куча каких-то обломков, чьи функции менялись от рассказа к рассказу.

Когда эра рассказов кончилась, Эрто-старший торжественно вручил реликвии Эрто-младшему. Тот украсил ими свою комнату, предварительно распродав кое-что приятелям, наслышанным в его передаче о жуткой ценности каждого предмета. Непристроенным остался лишь горшок с каким-то зеленым отростком — «подарок вождя племени людоедов», а в действительности всученный ему вместо сдачи торговцем-арабом. Как-то получилось, что горшок не нашел должного места в славном эпосе Эрто-старшего, будучи оттесненным на задний план более экзотическими вещами. Горшок вкопали в саду рядом с домиком Эрто на улице Вожирар. Росток прижился по соседству с магнолией и голубой елью, бывшими предметами особой гордости семейства Эрто, ибо где еще вы найдете в столице такое сочетание? Разве что в Ботаническом саду, но сие ученое заведение находилось далеко, и ни у кого из соседей не было надобности ездить туда да еще тратить два франка на билет.

Все это случилось в 1935 году.

Сорок лет спустя куцый отросток превратился в огромное дерево. Его раскидистая нездешняя крона поглотила и извела голубую ель с магнолией. Могучее дерево давно уже возвышалось над тесным участком, отгороженным от улицы потрескавшейся стеной, на которой законом от 29 июля 1881 года запрещалось клеить афиши, и простирало свое щедрое благословление над прохожими. По весне оно звенело от щебета птенцов, летом бросало на размякший тротуар тень, в которой укрывались робкие влюбленные и бездомные собаки. За эти годы сменилось поколение семейства Эрто. Эрто-младший давно уже стал Эрто-старшим. Дерево, вымахавшее ввысь, сохранило аромат легенд, навеянных рассказами покойного Марселя. Хотя оно давно жило в семье, с годами дерево не перестало быть для Эрто высокородным чужеземцем. По отношению к нему они сохраняли почтение. Так, новый Эрто-младший, вздумавший устроить себе шалаш в развилке трех толстых ветвей, получил нахлобучку и даже схлопотал оплеуху. Это заставило его по-новому смотреть на великана, росшего во дворе сколько он себя помнил.