Читать «Сдохни, но живи...» онлайн - страница 162

Они дружили и со своим спасителем — горбуном, и с теми, кто их укрывал. Но встречались редко. Это было напоминание о страшном для них времени. А страшного не хотелось. Хотелось жить.

Горбун еще долго играл в ресторанчике на пианино, но никакой награды от государства не получил. Не за что. Так и прожил. Как смог.

Согнутым и уродливым прекрасным человеком.

Отец Лео, однако, уже много лет после войны, когда наконец и вдруг вспомнили и громко заговорили о Холокосте, добился предоставления ему Звания праведника мира в Музее Яд ВаШем в Израиле. Таких голландцев оказалось более пяти тысяч. И выживших, и погибших.

Уйдя из армии, Лео не раз встречал тех, кто выжил и рос в чужой, формально, семье. Не зная, а иногда и узнав уже взрослым, что их когда-то отдали погибшие потом родители. Порой эта правда становилась новой трагедией.

Однажды Лео познакомился с женщиной, зеленоглазой, светлой, идеальной, как он автоматически увидел, для того, чтобы ее можно было спрятать. Ей было всего семь месяцев, когда чужие люди согласились, перед депортацией родителей, забрать ребенка, опасного ребенка, к себе. Они вырастили ее в любви и благополучии. Но в совершеннолетие эти очень добрые люди решили сказать дочери правду. И то, что она приемная, и то, что они ее спасли, и, наконец, то, что она еврейка. И все в их и ее жизни рухнуло.

В ответ, неожиданно, дочь возмутилась — Как вы могли столько лет лгать мне, скрывая правду?

Она порвала с семьей и больше никогда не общалась и не возвращалась домой. Уже давно немолодая и вечно нервозная, она так и не поняла, как разрушила не только свой мир благодарности и тепла, но и жизнь тех, кто ее принял, рисковал, выхаживал, растил. Она не смогла перенести осознание, что оказалась другим человеком, из другого мира и с другой биографией. Бывает и так.

Иногда Лео сожалеет только об одном: и он, и другие в Голландии, много лет, говоря о своих родных и погибших другим и даже себе говорили — Умер. Или ушел. Или еще как-то.

Вместо прямого, жесткого, острого, но честного — Убили…

Наследство

Один человек мне сказал, что ему звонят только, когда от него что-нибудь надо.

— Радуйся, ты нужен людям, — ответил я и подумал: «Хуже, если наоборот».

— Почему вокруг говорят только о ком-то? — удивлялся Илья. — О каком-то политике, о вечном росте цен, о брэндах, о том, что певица вышла замуж и муж сделал себе имя, а потом развелась и сделала на этом деньги.

Илье было под тридцать. Он работал, трахался и спал. На большее времени не оставалось. И ничего в его жизни не происходило. А хотелось бы.

— Когда нет своей жизни, то ничего не остается, как пережевывать чужую. Надо же о чем-то разговаривать. Все еще хочешь, чтобы и о тебе говорили?

— Конечно, хочу.

— Скажи, что получил наследство. 200 тысяч евро, — я почувствовал себя Мефистофелем. — От какого-то дядюшки из какой-то там Швеции.

— Может, миллион? — спросил Илья.

— Нет, миллион — это много. Не переживут.

Иногда так просто сделать человека счастливым. А его ближнего — несчастным.

Илюша пропал на две недели. Ему звонили друзья и знакомые. Одни поздравляли, плохо скрывая раздражение, и просили записать их телефон. Вдруг понадобятся. Мало ли что… Другие настойчиво приглашали на шашлыки и просто пообедать вместе. За их счет. А чего мелочиться? И все спрашивали, как он намерен распорядиться деньгами.