Читать «Мертвые пианисты» онлайн - страница 50

На периферии взгляда мелькает что-то знакомое. Надя поворачивает голову и видит три знакомых лица — застывших в ужасе. Бабушки, Юлии Валентиновны и директрисы. Все три сидят во втором ряду зала. Большого светлого зала. С белыми стенами и тяжелыми малиновыми занавесками. За огромными окнами тянутся ветви, усыпанные набухающими почками. У края сцены стоит полная женщина в синем брючном костюме и с недоумением смотрит на Надю. А Надя сидит в самом центре сцены, перед роялем. И время, отведенное Наде на выступление, подошло к концу.

Семейные узы

Наде долго не удавалось прийти в себя. В голове по ночам словно набухал ком изумленного сознания и лопался криком и слезами, растекался по подушке. Как она могла так опозорить бабушку и школу? Как могла настолько провалиться в забытье? Ведь Надя помнила, как ехала на поезде в Омск, где был первый тур конкурса. («Региональный этап, самый легкий».) Помнила, как поезд стремительно набирал скорость и земля убегала, уносилась назад и вниз — зыбкая, пронизанная мелькающими тонкими тенями. Надя лежала на верхней полке и смотрела в мутные разводы окна. За окном изгибались незнакомые улицы, скованные цепями бесконечно сереющих домов; смыкались и размыкались полуразрушенные стены, хранящие за собой пустоту. Колыхались кроны весенних деревьев. А бабушка сидела внизу и резала на развернутом бумажном платочке «Клинекс» огурец и вареное яйцо.

Потом был Омск. Надя оказалась там впервые в жизни. Но Омск ее не впечатлил. Почти такой же серый город, как и Надин родной, только чуть более распухший от бетона, машин, людей. Она помнила, как они с бабушкой протискивались сквозь толпу на бульваре. Как в супермаркете у бабушки чуть не украли кошелек. И как на тротуаре спал бомж, и бесцельно бредущий ветер спотыкался об его тело.

А потом Надя села за рояль, и мир вокруг стал сворачиваться и слипаться. И все пошло наперекосяк.

После провала на конкурсе бабушка три дня не разговаривала с Надей. Всю обратную дорогу молчала. И Надя боялась пошевелиться на своей верхней полке, боялась даже посмотреть в окно. Лежала на спине, уставившись широко открытыми не моргающими глазами в разрисованный потолок. На синюю фломастерную россыпь хуев. По крайней мере именно таким словом был подписан рисунок.

— Не знаю даже, что тебе и сказать, Надюша, — прошептала бабушка на третий день после конкурса, заходя в Надину комнату со стопкой выглаженного белья. — Я вот все для тебя делаю, а ты… Доведешь ты меня до могилы, доведешь.

Сказала, положила белье и ушла к себе. А Надя осталась сидеть на полу между стулом и пианино. Сгорбившись, крепко обняв колготочные коленки. И внутри горячими кровяными пузырями бурлил стыд.

Учителя тоже на какое-то время отстранились от Нади. Перестали спрашивать ее об успехах, о репертуаре, о планах на будущее. Юлия Валентиновна заявила, что в ближайший месяц не сможет давать Наде уроки. А директриса на целые две недели даже перестала с Надей здороваться. Молча проносила мимо свое тучное тело. Только изредка скользила быстрым презрительным взглядом. Наде в эти секунды казалось, что у директрисы в горле ворочается застрявшая скользкая жаба, изо всех сил пытаясь выпрыгнуть наружу.