Читать «Мертвые пианисты» онлайн - страница 46
Екатерина Алексеевна Ру
Девушка резко свернула с грязно-серой вытоптанной дорожки. Отправилась куда-то в сторону, через маслянистые сугробы, прочь от толпы. Туда, где снег лежал нетронутым, в своей зернистой первозданности. Еще несколько секунд помотала головой, обронив при этом берет, а затем скрылась из Надиного поля зрения.
За ужином Надя рассказала бабушке о необычной закаленной пешеходке. Бабушка часто говорила, что закаляться необходимо для здоровья, и Надя была уверена, что пешеходку похвалят. Но бабушка только пожала плечами и закатила глаза:
— Ну что ж тут скажешь… Кого только земля не носит.
Надя отрывала друг от друга слипшиеся макаронины. Прямо руками.
— Неужели ей действительно не холодно?
— Ей, Надюша, скорее всего, вообще никак. Не холодно и не жарко. Она просто не чувствует ничего. Не надо в тарелку ручками лезть, я тебе вилку дала.
Надя вздрогнула и замерла. Если человек ничего не чувствует, значит, он мертв.
— Ты хочешь сказать, что она умерла?
— Может, еще и не умерла. Но скоро, видимо, умрет. Если не от воспаления легких, то от передозы.
— От передозы?
— Ну да, все они рано или поздно умирают от передозы. Чудят вот так вот, вытворяют невесть что, а потом умирают. Ешь, Надюша, не отвлекайся.
Видимо, передозой и называли смертельные последствия чудаковатостей. Надя вспомнила папиного друга, который катал ее на «уазике», а потом умер от передозы. Попыталась представить его идущим голышом по ноябрьской улице — в черных мокасинах и берете. Но образ в голове расслаивался, растекался, никак не мог собраться в четкую картинку — такую, как в книжке. И Надя снова переключилась на девушку:
— А может быть, она все-таки не умрет? Она шла довольно быстро. И казалась бодрой.
— Вряд ли человек в таком состоянии долго протянет. Увы, Надюш, это так. Ничего не поделать. Знаешь, как говорят: каждый человек — кузнец своей судьбы. Главное, не стать такой же. А для этого, Надюш, надо хорошо учиться. И вообще стараться все делать хорошо.
Умрет. Умрет. Это слово капнуло в сердце каплей горячего воска и, тут же затвердев, превратилась в лепешку. В толстую тяжелую лепешку, мешающую дышать.
— Но ведь можно сделать так, чтобы она не умерла?
— А что ты тут сделаешь, Надюш? Ты ей никак не поможешь. Да и не надо: мир станет чище. Ты можешь помочь только себе.
Надя вскочила из-за стола. Бросилась в свою комнату, оставив тарелку с остывшими тельцами макаронин, навечно сросшимися в сиамские двойни и тройни. Обреченными на помоечную братскую могилу.
— Надюш! Надюш, ты куда?
Надя подбежала к окну. На улице шел снег. Он засыпал дорогу рядом с «Пятерочкой» и тут же пачкался под ногами прохожих, покрывался темными точками и становился похожим на мороженое с шоколадной крошкой. А в стороне от дороги, среди неповрежденной белизны, темнела точка побольше — потерянный черный берет. Девушка так и не вернулась за ним. И его медленно заносило снегом.
Надя села на пол и схватилась за батарею.
— Надюш, ты довести меня хочешь? Ну-ка вернись за стол немедленно! — кричала из коридора бабушка.