Читать «Мертвые пианисты» онлайн - страница 130

Потом все медленно и бесконечно долго шли через кладбище. Передвигались друг за другом непрерывной вереницей по сухо скрипящему снегу. Сверху сыпались крупные, ровно вырезанные снежинки. Идеально симметричные. Во все стороны хаотично разбредались старенькие покосившиеся кресты и надгробия, покрытые жирными ледяными корками. Надя молчала, и остальные тоже молчали. Всех покрывало январское стеклянное безмолвие.

Боль от осознания того, что бабушки действительно больше нет, начала появляться позднее — примерно через неделю после похорон. Всю эту неделю Надя просто изумлялась тому, что все вокруг продолжало течь, как обычно. Так же, как и раньше, по дорогам ездили автобусы, в школе звенели звонки, на тротуарах толпились люди. Особенно изумляли незнакомые люди. Их безмятежные заурядные лица на какие-то секунды даже вытягивали Надю из ледяного удивления в теплый привычный мир. Но тут же выкидывали обратно, и изумление сковывало еще сильнее.

Потом стала приходить боль. В основном по ночам. Словно огромный топор внезапно разрубал внутри Нади лед изумления и выпускал мучительный живой кипяток. Тогда Надя широко открывала глаза, чувствуя, как кипяток медленно разливается по сосудам. Садилась на кровати, уставившись в темноту комнаты. А в голове могильными червями начинали копошиться фразы, произнесенные бабушкиным голосом.

В дом престарелых Надя приехала только в конце февраля. Впрочем, ни с кем в тот раз не увиделась, даже с Маргаритой Владимировной. Постояла перед дверью бабушкиной комнаты и ушла, так и не решившись войти. Здание словно резко опустело. Ни в холлах, ни в коридорах Надя не встретила ни одного человека. С потолков струился зеленоватый свет — вязкий, густой — и натыкался на растерянную мертвую пустоту. Будто бабушкина смерть парализовала весь дом. Выпотрошила, вырезала живое нутро. Сковала холодом стены, пол, скудную мебель.

А к пианино Надя вновь подошла только в начале марта. Первые дни просто машинально вколачивала звуки в тишину, вдруг ставшую невыносимой. Тяжело, остервенело, безудержно. Словно совала руки в огромную белую пасть с острыми черными клыками. Упрямо ждала физической боли; хотела, чтобы пасть наконец отгрызла ей пальцы. Или хотя бы покусала до крови.

Но пасть ничего не отгрызла. И со временем клыки притупились, затем размякли, а затем и вовсе расплылись черной сладкозвучной патокой диезов и бемолей. Надины руки успокоились, перестали искать себе истязаний. С середины марта Надя снова начала давать концерты в доме престарелых. По вторникам, пятницам и воскресеньям. А по воскресеньям выкатывать Маргариту Владимировну за пределы двора. Один раз даже сумела докатить ее до пустыря за второй поликлиникой. Туда, где раньше была школа. И где теперь полным ходом шло строительство нового жилого комплекса для счастливых семей. Надя и Маргарита Владимировна пробыли там совсем недолго — не больше пяти минут. Обеим не хотелось смотреть ни на стройку, ни на рекламный щит с умиротворенными жильцами.