Читать «Мертвые пианисты» онлайн - страница 116

— Вы мне сказали в прошлый раз, что он был прекрасным пианистом. Но о прекрасных пианистах обычно пишут статьи в Интернете. Даже обо мне в интернете есть статьи. А о Виталии Щукине нет ничего. И в энциклопедиях тоже нет. Как такое может быть?

Надя неотрывно смотрит в окно. По ту сторону стекла, в пустынном осеннем переулке мигает одинокий фонарь. Кажется, будто переулок неспешно открывает и закрывает глаза — то устремляясь к свету, то погружаясь в промозглую слепую черноту.

— Понимаете, Наденька. Когда я говорила, что он был прекрасным пианистом, я имела в виду то, что он был таким для меня. Может, у него и не было широкого признания… И даже не очень широкого. Но я любила его слушать. Любила его вдумчивое, лиричное исполнение. Возможно, я не очень разбираюсь во всех нюансах. Я не большой знаток музыки. Вообще не знаток. Но мне становилось тепло на сердце, когда он играл. Я говорю исключительно о своих личных эмоциях.

— Я поняла, — говорит Надя. — Вы высказали тогда ваше субъективное мнение. Я поняла. Но вы еще сказали, что Виталий Щукин похоронен на городском кладбище. Вы в этом уверены?

Маргарита Владимировна несколько секунд молчит. Надя не видит ее лица. По-прежнему смотрит в моргающий пустой переулок, покрытый мокрым блеском.

— Конечно, уверена. Я сама его хоронила. Мы были с ним близкими друзьями… Больше, чем друзьями.

— А где именно находится его могила?

— На четвертой аллее, между часовенкой и кленом…

В Надиной памяти вырастает старая деревянная часовенка. А рядом с ней среди желтых подмороженных листьев расплывается безымянная могила — видимо, давно заброшенная.

— Я там была сегодня. Но не видела надгробия с именем Виталия Щукина.

— Возможно, его там уже нет… Я почти пятнадцать лет не была на его могиле — с тех самых пор, как отказали ноги. А кроме меня, ходить туда некому. Вдова его, Ольга, давно уехала в Москву. Да и большинство друзей разъехались кто куда. А те, кто не уехал, сами уже на том свете. Детей у них с Ольгой нет. Может, могилу уже признали бесхозной. Или скоро признают… И похоронят в ней кого-нибудь другого.

Фонарь гаснет и больше не включается. Переулок словно окончательно проваливается в глубокий осенний сон.

— Вы говорите, вы были с ним близкими друзьями, — говорит Надя. — Больше, чем друзьями. Значит, видимо, любовниками. А откуда вы его знали?

Маргарита Владимировна чуть заметно улыбается:

— Мы вместе учились в школе — с первого класса. А в девятом как-то особенно сдружились. Сидели за одной партой. А теперь и школы нашей нет.

— Нет? Почему теперь нет?

— Да давно уже нет, что и говорить. Ее лет двадцать назад снесли.

Надя вздрагивает и резко переводит взгляд на Маргариту Владимировну:

— А где? Где она была раньше?

— Школа? На севере города… Рядом со второй поликлиникой. Знаете, где это?

— Знаю, — шепчет окаменевшая Надя. — Знаю.

— Ну вот, Наденька, там и была наша школа. А после сноса остался пустырь. Может, сейчас его уже застроили. Даже скорее всего. Не знаете случайно, застроили или все еще нет?