Читать «Утешение философией» онлайн - страница 4

IV

Всякий, кто, обустроив жизнь к покою, Попирает стопою рок надменный И, на обе смотря Фортуны прямо, Сохраняет свой лик неодолимым — 5 Ни угрозы, ни исступленье моря, Что буруны мятет, со дна вздымая, Ни струящий из прорванного горна Огни чадны Везувий ненадежный, Ни извив по высоким башням бьющих 10 Жарких молний его не поколеблет. Что ж несчастные пред тираном лютым Цепенеют, ярящимся без силы? Коль надежды не будешь знать и страха, Самовластный ты гнев лишишь оружья. 15 Кто ж трепещет в боязни иль желанье, Чуждый стойкости, над собой не властен, Щит бросает и, строй покинув, цепи Сам кует, чтобы в них его тащили.

IV

1. — Разумеешь ли, — говорит она, — и проникает ли это в твою душу — или ты как осел пред лирой? Что плачешь, что проливаешь слезы? Не скрывайся, поведай: если ждешь помощи от врача, должно обнажить рану. — 2. Тогда я, собрав все силы духа: — Неужели еще нуждается в упоминании и недостаточно явственна сама по себе жестокость против меня свирепствующей Фортуны? Неужели самый вид этого места тебя не волнует? 3. Это ли та библиотека, которую ты избрала себе надежнейшею в доме моем обителью, в которой часто со мною рассуждала о познании вещей человеческих и божественных? 4. Таков ли мой вид, таково ли было мое лицо, когда вместе с тобой я исследовал тайны природы, когда ты циркулем чертила мне стези светил, когда нравы мои и склад всей жизни согласовала с образцом небесного строя? Такую-то награду мы получили, тебе повинуясь? 5. Устами Платона ты утвердила такое суждение: «Счастливо было бы государство, когда бы правили им приверженцы мудрости, или случилось бы так, чтоб его правители прилежали мудрости». 6. Того же мужа устами ты внушала мне, что у мудрых есть настоятельная причина посвятить себя государству: дабы кормило его, оставленное негодным и бесчестным гражданам, не принесло чумы и пагубы добрым. 7. Следуя сему вескому мнению, я пожелал перенести в дела публичного управления то, чему научился у тебя среди уединенных досугов. 8. Тебе и Богу, вложившему тебя в души мудрых, ведомо, что я ничего не принес в отправление должностей, кроме равной приязни ко всем добрым людям. д. Отсюда тяжелые и непримиримые раздоры с людьми негодными и — поскольку совесть моя была свободна — мое постоянное пренебрежение тем, что ради защиты закона я досаждаю могущественным людям. 10. Сколько раз препятствовал я Конигасту, когда он набрасывался на имение слабого; сколько раз Триггвиллу, управителя королевского дома, отвращал от начатой и совсем было совершенной несправедливости; сколько раз несчастных, коих бесконечными наветами изнуряла непрестанно безнаказанная алчность варваров, ограждал моей властью от опасностей! Никогда и никто не отклонил меня от закона к беззаконию. 11. О том, что имение провинциалов губили как грабежи частных лиц, так и казенные подати, я скорбел не менее пострадавших. 12. Когда во время жестокого голода предписанная закупка, тяжелая и неисполнимая, грозила, как представлялось, привести в упадок Кампанскую провинцию, я вступил в прения с префектом претория из соображений общего блага, спорил в присутствии короля и добился того, чтоб закупка не была произведена. 13. Консуляра Павлина, чье богатство палатинские псы уже пожрали в своих честолюбивых надеждах, я исторг из зияющих глоток. 14. Дабы консуляра Альбина не постигла кара по предрешенному обвинению, я обратил на себя ненависть доносчика Киприана. 15. Не довольно ли, как тебе кажется, разжег я против себя сильной неприязни? Но должны были защитить меня другие, если, любя справедливость, я не стяжал себе признательности у придворных ради большей безопасности.