Читать «Императорский Китай в начале XV века» онлайн - страница 263

38

Приведенные методы практиковались в Китае и ранее. Как отмечает Г. Я. Смолин, стремление правительства утилизировать земельные ресурсы и пополнить фонды «казенных полей» ярко прослеживается уже в конце X–XI вв. и отражает традиционную для Китая линию на развитие производительных сил главным образом вширь, путем раздвижения границ ареала земледельческой культуры [114, 101–102]. В этом плане Чжу Юань-чжан не вносил чего-либо принципиально нового.

39

В этой связи Л. А. Боровкова говорит о полном провале политики Чжу Юань-чжана, направленной на возрождение мелкого крестьянского землевладения, в ее исторической перспективе [55, 170].

40

В этой связи нужно вернуться к вопросу о переселении крестьян, которое практиковалось при Чжу Ди, так же как и при Чжу Юань-чжане, и которое Л. А. Боровкова, как отмечалось выше, считает одним из действенных средств к ограничению интересов феодалов. Доступные материалы не дают возможности с точностью определить, кого и по какому принципу переселяли. Следовательно, вопрос о влиянии такого переселения на частнофеодальное хозяйство может ставиться лишь теоретически, в гипотетическом плане. Указанное переселение, согласно имеющимся данным источников, шло из районов, где был избыток рабочих рук и нехватка земли. Переселялись безземельные и малоземельные крестьяне. Эти категории не обязательно идентичны крестьянам-арендаторам частных полей. Отсюда поставленный вопрос еще нуждается в исследовании. Кроме того, переселение крестьян при Чжу Ди сопровождалось, как будет показано ниже, и чисто политическими, а не только экономическими мотивами.

41

Уверенность, которую выражает докладчик в том, что опустелые поля не останутся необработанными, лишний раз свидетельствует отнюдь не об абсолютном значении переселения крестьян как фактора, подрывавшего частнофеодальное хозяйство.

42

Начатки такой идеи заложены в труде Гуань-цзы. Затем ее подхватили и превратили в стройную теорию легисты. Позже она вошла в конфуцианское учение средневекового Китая. (Подробнее см.: [91; 100].)

43

Ответить на вопрос, куда бежали крестьяне, бросавшие свое хозяйство, весьма трудно, так как в источниках чаще всего встречается формула «бегут и скрываются». Однако отдельные данные позволяют предположить, где они скрывались в начале XV в. Во-первых, они просто переселялись в другие районы, где налоговый гнет был меньше, или же вовсе скрывались от налогообложения [23, цз. 151, 1755, цз. 25, 469]. Во-вторых, беглые крестьяне становились бродягами [23, цз. 70, 981]. Это подразумевало как случайные заработки и нищенство, так и уход в «разбойные шайки». В-третьих, беглецы находили пристанище у «сильных домов», т. е. помещиков и аристократов, нанимаясь к ним в работники и слуги [23, цз. 116, 1476, цз. 131, 1618]. В-четвертых, некоторые бежали «на острова в море», т. е. уходили за рубеж [23, цз. 32, 566, цз. 52, 787]. Наконец, какая-то их часть бежала в города, пополняя армию городской бедноты. Но документальных подтверждений последнему в источниках применительно к рассматриваемому времени обнаружить не удалось.