Читать «Императорский Китай в начале XV века» онлайн - страница 262

33

Понятия «Север» и «Юг» в отмеченном смысле весьма условны. Следует учитывать, что южные провинции империи Мин-Гуандун, Гуанси, Юньнань и Гуйчжоу даже к 1500 г. еще не были достаточно колонизованы китайцами [197, 203]. Поэтому они рассматривались как южные окраины. Фактическим политическим и экономическим центром юга страны были районы в бассейне нижнего течения р. Янцзы. Под Севером, в свою очередь, обычно подразумевались территории, лежавшие в бассейне среднего и нижнего течений р. Хуанхэ.

34

Л. А. Боровкова, основываясь на предоставлении северянам более широкого доступа к кормилу правления в 1397 г., а также отмечая отдельные переселения Чжу Юань-чжаном «богатых домов» и крестьян из южных районов, высказывает предположение, что север страны постепенно становился главной опорой деспотической императорской власти уже в конце XIV в. [55, 169]. Однако каких-либо решающих сдвигов в этом направлении тогда еще не произошло. Возможно, что в условиях внутриполитической борьбы Чжу Юань-чжан не пренебрегал надеждой найти опору среди северокитайских феодалов. Но подобные планы могли относиться лишь к последним годам его царствования, и подтверждение их существования нуждается в дальнейших доказательствах. Как показано в исследованиях Л. А. Боровковой, Чжу Юань-чжан пришел к власти, опираясь на южнокитайских феодалов [50, 34, 175–176]. Ориентация на них сохранялась при первом императоре династии Мин и впоследствии.

35

Перемещение политического центра в Пекин сопровождалось сосредоточением в его округе значительного количества войск. Передислокация сюда войск и расширение местных воинских гарнизонов за счет пополнений начались еще в 1402–1403 гг. [23, цз. 12(11), 215, 223, цз. 22, 415]. При первом переезде императора в Пекин в 1409 г. его сопровождали 50 тыс. солдат и офицеров из нанкинского гарнизона, значительные армейские контингента из различных провинций страны и войска Цзиньивэя [23, цз. 82, 1095–1096]. Дальнейшей концентрации войск на севере способствовали походы в Монголию.

36

Например, еще при Чжу Юань-чжане был случай, когда за 10 дней к императору поступило 1660 докладов, представлявших на его усмотрение 3391 дело [213, 48]. Нечто подобное должно было происходить и при Чжу Ди.

37

В данном случае мы абстрагируемся от того факта, что свобода монарха в принятии решений была в императорском Китае (возможно, за исключением лишь начального периода существования империи) в известной мере ограничена. Ло Юн-бан, специально изучавший механизм принятия таких решений в период Мин, приходит к выводу, что даже при характерном для этого времени усилении императорской власти здесь продолжало в конечном итоге сказываться влияние многих причастных к власти инстанций [218, 70–72].