Читать «Хранительница книг из Аушвица» онлайн - страница 95

Ганс Касторп, приехавший повидать своего кузена и поначалу намеревавшийся провести в санатории всего пару дней, в итоге застрял там на несколько месяцев. И даже когда кузен Иоахим решает, несмотря на возражения врачей, возвратиться домой и возобновить свою военную карьеру, Ганс покорно остается в этом специфическом микрокосмосе санатория с его отставными священниками, обильными обедами и незначительными ежедневными ритуалами, которым едва удается разнообразить дремотную рутину. Однако даже при этом внешне безобидном и вялом течении курортной жизни туберкулез не дремлет, то и дело оставляя пустыми стулья за обеденными столами и растекаясь смертельным холодком по коридорам.

Дите «Берггоф» напоминает гетто. Там жилось лучше, чем в Аушвице. То место было гораздо менее жестоким и жутким, чем фабрика страданий, в которой они теперь пытаются выжить. Хотя в действительности Терезин если и был санаторием, то таким, в котором никто не выздоравливал.

Касторп приехал на несколько дней, но провел там месяцы, а потом и годы. А когда он высказал наконец намерение покинуть санаторий, доктор Беренс обнаружил у него небольшой очаг в легких, и ему пришлось остаться. Когда Дита читала роман, она уже около года жила в Терезине и не имела ни малейшего понятия о том, когда сможет выйти за пределы этого города-тюрьмы. Хотя, учитывая слухи, доходившие из лежащего вокруг городских стен большого мира, — о том, что нацисты безжалостно идут по Европе войной, унесшей уже миллионы жизней, о концлагерях, куда свозят евреев в целях истребления, — в ее голову в конце концов пришла мысль, что стены Терезина, держа их взаперти, в то же время служат защитой от внешнего мира. Точно так же, как это происходило с Гансом Касторпом в санатории «Берггоф», который ему уже не хотелось покидать, чтобы не встретиться лицом к лицу с вызовами своей эпохи.

Ее работа в огородах за городскими стенами сменилась на более легкую — в пошивочной мастерской по производству военной формы. И по мере того как шло время и ее мама теряла свойственную ей энергию, а папа все реже и реже делал остроумные замечания, Дита все читала и читала. История Ганса Касторпа не отпускала, и она неотступно следовала за героем вплоть до кульминационного в его жизни момента: карнавальной ночи, когда он, воспользовавшись свободой, предоставлямой маской, решается заговорить с мадам Шоша, прелестной русской дамой, в которую герой отчаянно влюблен, хотя до той поры ему ни разу не случилось обменяться с ней ни словом, за исключением пошлых приветствий. В застойной и при этом в высшей степени церемонной атмосфере, царившей в «Берггофе», Ганс дерзнул-таки в шуме и сутолоке карнавала обратиться к ней на «ты» и назвать Клавдией. Дита прикрывает глаза и вновь переживает тот момент, когда он, и это так романтично, преклоняет пред ней колени, чтобы галантно и страстно признаться в своей пылкой любви.