Читать «Хранительница книг из Аушвица» онлайн - страница 69

— Капрал, прошу прощения за беспокойство, но у меня кончились все карандаши.

— Сейчас пошлю рядового в караулку.

— А чтоб зря не ходил, раз уж ему все равно туда идти, может, прикажете ему принести коробку?

Эсэсовец пристально смотрит на регистратора, а потом криво усмехается.

— Коробку, Розенберг? А за каким чертом тебе понадобилось столько карандашей? Руди понимает, что капрал не так глуп. Тогда он в ответ тоже лукаво, по-свойски,

улыбается.

— Ну, здесь сегодня писанины — как никогда. К тому же... Понятное дело, если у тебя есть лишний карандашик, то ведь ребятам из каптерки он тоже пригодится, у них свой учет ведется, а карандаши — товар в лагере дефицитный. Ты им карандашики — а они тебе при случае пару новых носков подкинут.

— Или жидовскую шлюшку!

— Тоже может быть.

— Понятно...

Пристальный взгляд эсэсовца не обещает ничего хорошего. Если он доложит об этой ситуации — Руди пропал. Нужно срочно выкарабкиваться.

— В общем, речь только о том, чтобы быть с людьми любезным. Тогда они тебе платят тем же. Со мной обычно так и происходит — мне вот тут любезно сигарет подарили.

— Сигарет?

— Случается, что в карманах пиджаков, что поступают в прачечную, остаются пачки сигарет... Иногда и пачка светлого табака попадется.

— Светлого?

— Светлого. — И Руди достает из кармана гимнастерки сигарету. — Вот такого.

— Ты прохвост, Розенберг. Прохвост и проныра. — Капрал улыбается.

— Такие сигареты не очень-то достанешь, но мне, быть может, удастся раздобыть для вас несколько штучек.

— Люблю светлый табак. — При этих словах в глазах капрала проблескивает жадность.

— У светлого табака совсем другой вкус, это верно. Не такой, как у темного.

— Не такой...

— Светлый табак — как белокурая женщина... Другое качество.

— Да...

На следующий день Розенберг идет на свидание с Алисой, а в кармане у него — две коробки карандашей. Ему придется кое-кому заплатить, чтобы заполучить сигареты для капрала, но это его не слишком беспокоит. Он знает, как это сделать. Направляясь к перегороженной границе между лагерями, он в который раз задается вопросом о семейном. Никогда нацисты не позволяли евреям жить семьями. Какой цели служат дети и старики в лагере рабского труда и смерти? Среди десятков лагерных зон зона BIIb — единственное исключение. Зачем нацисты ее вообще открыли? Эта загадка не дает покоя участникам Сопротивления. Руди спрашивает себя, не знает ли Фреди Хирш об этом несколько больше того, о чем говорит. Нет ли у него припрятанного в рукаве козыря? А почему нет? Разве не так ведут себя здесь все и каждый? Он ведь и сам не рассказывает Шмулевскому о своих неплохих отношениях с некоторыми эсэсовцами, тех самых отношениях, что позволяют ему осуществлять небольшой взаимовыгодный обмен кое-какими вещами. Это, скорей всего, не будет встречено с энтузиазмом Сопротивлением, но ему самому приносит пользу. Очевидно, что и сам Шмулевский, такой внешне суровый и сдержанный, тоже никогда не раскрывает все карты. Разве сам он не пользуется преимуществами помощника капо, немца по национальности, в своем бараке? На какие соглашения должен был пойти бывший герой Интернациональных бригад, чтобы заполучить это теплое местечко? А сколько еще карт скрыто под глинистым игорным столом Аушвица?