Читать «Хранительница книг из Аушвица» онлайн - страница 66

— Мне кажется, что ты очень любопытна.

Дита залилась краской, в чем мгновенно проявилась вся ее природная застенчивость. Она тут же пожалела, что не смогла удержать язык за зубами. Но Петр уже изменил тон.

— А любопытство — главное качество хорошего журналиста. Меня зовут Петр Гинц. Добро пожаловать в «Ведем»!

Дита задается вопросом, какие хроники писал бы Петр о жизни блока 31, если бы он был здесь. Она спрашивает себя, что стало с этим худеньким и тонко чувствующим мальчиком, который рассказывал ей о том, что когда-нибудь родители научат его говорить на эсперанто — языке, созданном специально для того, чтобы все мужчины и женщины планеты Земля смогли наконец понять друг друга. Слишком благородная идея, чтобы она могла воплотиться в жизнь.

На следующий же день после их знакомства Дита вместе с Петром уже шла вдоль зданий, называемых «Дрезденскими блоками». Когда он спросил ее, не хочет ли она сопровождать его при проведении интервью для следующего выпуска журнала, ей потребовалась секунда — или даже меньше, — чтобы согласиться. Они собрались взять интервью у директора библиотеки.

Глаза Диты, которая успела заразиться энтузиазмом и живым интересом ко всему вокруг от этого мальчика, были широко открыты. Работа журналиста казалась ей очень увлекательной, и она испытывала гордость от того, что вместе с решительно настроенным Петром Гинцем переступает порог блока L304 — здания, в котором размещалась библиотека. Там они осведомились, сможет ли директор, доктор Утитц, принять двух репортеров из журнала «Ведем». Встретившая их женщина любезно улыбнулась в ответ и попросила подождать.

Через несколько минут появился и сам Эмиль Утитц, служивший до войны профессором на факультете философии и психологии Пражского Карлова университета, а также являвшийся автором колонок в целом ряде газет.

Он сообщил им, что библиотека Терезина насчитывает около шестидесяти тысяч томов и что это — остатки фондов сотен различных еврейских публичных и частных библиотек, разграбленных и уничтоженных нацистами. А еще он сказал, что библиотека на данный момент не располагает читальным залом, и поэтому она является мобильной: библиотекари ходят с книгами по жилым корпусам и предлагают их для прочтения. Петр спросил директора, правда ли то, что он — друг Франца Кафки. Он это подтвердил.

Шеф-редактор «Ведема» поинтересовался, не будет ли им позволено сопровождать одного из библиотекарей при мобильной выдаче книг, чтобы со знанием дела описать эту работу в публикации, и Утитц с искренним удовольствием дал на это свое разрешение.

Дита не видела меланхоличную улыбку директора, которой сопровождался их уход — таких довольных и счастливых. Доктор Утитц не мог выкинуть из головы нахлынувшие воспоминания о разговорах в кафе «Лувр», сожалея обо всем том, о чем не спросил тогда Кафку, обо всем том, о чем писатель не сказал ему тогда и что уже навсегда потеряно. И думал о том, что написал бы задумчивый Кафка теперь, если бы дожил до этих дней и увидел, что творится вокруг. Утитц не мог тогда знать, что две сестры Кафки, Элли и Валли, погибнут позже в газовых камерах лагеря смерти Хелмно, да и их младшая сестра, Оттла, не избежит той же участи и будет отравлена газом «Циклон» в Аушвице-Биркенау.