Читать «Минос, царь Крита» онлайн - страница 146

Проводить брата в последний путь приехали с Наксоса Аккакалида с внуком своим, царственным Левкиппом, Ксенодика и Сатирия с мужьями, цари с окрестных островов. Позднее мне говорили, что когда повозка с ларнаксом уже выезжала из города, то последние участники процессии только покинули дворец. Может быть, я не знаю.

Мне запомнилось только лицо Эвадны, вдовы Андрогея, матери его детей, шагавшей подле меня, меж Алкея и Сфенела. Кратковечная, она уже начала увядать, но потеря мужа, к которому она давно относилась по-матерински, враз состарила ее, и в темноте гордая дочь кимвольских царей временами напоминала мне фурию или Немезиду, низошедшую к смертным. Ее покрасневшие, запавшие глаза горели ненавистью. Когда становилось невмоготу терпеть, она лишь стискивала зубы и все плотнее сжимала бескровные губы. Я был не в силах отвести взгляда от резкого скорбного профиля невестки. Временами она украдкой смахивала слезу и судорожно сглатывала, отчего выступающий кадык резко дергался на жилистой, сморщенной шее. Алкей и Сфенел, могучие воины, больше похожие на мать и деда, чем на отца, плакали не стыдясь, и слезы стекали по их искаженным страданием лицам. Следом за ними шагал благородный Амфимед, их дядя, обликом подобный Аресу, с руками, что могли запросто переломить хребет своему врагу. И он рыдал, ударяя себя в мощную грудь, и отчаянные вопли его напоминали стон раненого медведя, что силится вынуть засевший в груди обломок копья. Мне потом говорили, что лишь мы вдвоем с Эвадной не плакали в этой скорбной процессии. Она - потому что из последних сил сдерживала рвущийся из груди безумный вопль, я - потому что рад был бы облегчить боль своего сердца слезами, да не мог.

Люди в процессии и стоящие по обочинам дороги наперебой возглашали, оплакивая моего сына:

-О, добрейший из добрых, юный бог, прекрасный, как Аполлон! Зачем ты уходишь от нас в мир, где нет солнца? Почему ты оставляешь эту землю? Чем прельстил тебя мрачнейший из богов, ненавистнейший всем смертным? - летело в ночи.

-Ты был слишком хорош для этого мира! - надрывались царевны и знатные жрицы, исступленно колотя себя в грудь и до крови царапая лица ногтями. - Юный, прекрасный бог, щедрый и великодушный, заступник людей, скорый на помощь! Не в Медный век стоило родиться тебе. Сердце твое было открыто для людских горестей, которыми изобилует наше время! Какой добрый гений былых времен вдохнул жизнь в твою грудь? Но этот мир оказался слишком жесток для тебя, и вот - ты покидаешь нас!!! Горе нам, горе!!!