Читать «Гонка за Нобелем. История о космологии, амбициях и высшей научной награде» онлайн - страница 173

Возможно, сегодня нам удается следовать заповедям в духе «не желай осла ближнего твоего», а вот поклонение идолам слишком глубоко укоренено в человеческой природе, но человеческая природа мало изменилась за последние несколько тысячелетий. Побывав в двух шагах от Нобелевской премии, я в полной мере осознал, как недалеко ушел современный человек от поклонников Ваала прошлых эпох. Перед кем же благоговеют современные физики? Нет, конечно, в наши дни это не статуя Ваала. Но есть Нобель.

Я начал обращать внимание на сходства между светской религией под названием «нобелизм» и другими монотеистическими религиями. Патриарх нобелизма, Альфред, был сыном своенравного, подчас тиранического отца. В юном возрасте он был отправлен отцом учиться в Европу и обосновался в Париже, где сумел добиться успеха. Но его изгнали из земли обетованной. Уже в конце жизни, несмотря на стремительно ухудшающееся здоровье, Альфред вернулся в любимый Париж, чтобы написать вошедшее в вечность завещание с катехизисом о «наибольшей пользе человечеству». Нобелизм имеет своих святых (лауреатов), свое высшее духовенство (Нобелевский комитет), два церковных праздника — День откровения (в начале октября) и День коронования с праздничной трапезой (10 декабря) — и, разумеется, гравированные позолоченные образы.

Есть и еще одна важная параллель между нобелизмом и религией: обращение в веру. Если вам доводилось сталкиваться со свидетелями Иеговы, вы знаете, насколько несгибаемой бывает вера. Религия привносит в жизнь человека смысл и порядок, поднимает его на более высокий нравственный уровень. Религия придает авторитет, статус, которые следует постоянно культивировать и поддерживать.

Когда я писал эту книгу, некоторые ученые умоляли меня прекратить вероотступничество. Мне говорили, что мои рекомендации подорвут, если не уничтожат, престиж Нобелевской премии и уж определенно лишат ее части блеска, которым я тоже был ослеплен: чего скрывать, я разработал эксперимент BICEP, движимый не в последнюю очередь мечтой о нобелевской славе. Но подобные опасения напрасны, поскольку цель моей иеремиады совсем в ином. Я не стремлюсь пригвоздить Нобелевскую премию к позорному столбу, я хочу вдохнуть в нее новую жизнь, пусть даже путем реформации. С этой целью я спросил себя: «Если бы Альфред воскрес, что бы он изменил в своем завещании?»

Оказалось, что изменений требуется немало. К счастью, все они имели прецедент.

Минимизация налогов на наследство

Если бы Альфред Нобель вернулся, он был бы шокирован тем, как далеко мы отошли от его мечты о более мирном и справедливом мире, созданию которого должна была способствовать его премия. За первые 100 лет своего существования Нобелевская премия мира не раз присуждалась разжигателям войны и откровенным террористам; премия по экономике, которую Альфред никогда не учреждал, превратилась в крайне политизированный институт; премия по литературе была присуждена популярному музыканту; а премии по химии — чем Нобель, сам химик, вероятно, был бы возмущен более всего — давали биологам. Что бы сказал Альфред о таком исполнении своей последней воли душеприказчиками Нобелевского фонда?