Читать «Москва / Modern Moscow. История культуры в рассказах и диалогах» онлайн - страница 81

А. Д. Боюсь, что в этом смысле время ВГИКа ушло. Но не потому, или не только потому, что ВГИК стал хуже, чем был, а потому, что система высшего образования и экспертиза в этой области решительно изменилась. С приходом новых технологий, появлением YouTube и возможности снимать фильмы хоть бы даже и на мобильные телефоны, количество маленьких независимых киношкол растет, как грибы после дождя. И в России, и по всему миру… Но замечу при этом: вот в этом году у меня сын поступает, он будет поступать во ВГИК.

С. В. Однако мастерская, допустим, Ромма, как мне кажется, имела настоящий международный авторитет.

А. Д. Ну, вы еще скажите мастерская Грабаря! Что-то было когда-то, но это было давно. Сегодня нет и фигур таких, и такого авторитета. И самое главное, исчезло это представление о замкнутости, клановости кинодела. Раньше – да, были только Ромм и только ВГИК. А сегодня, если хочешь, ты можешь поехать учиться из Москвы или из Бишкека, или из Екатеринбурга, или из Перми и к Виму Вендерсу, и к Дэвиду Линчу, и к любому кинематографисту, который будет набирать курс в любой точке мира. А кое-где учиться можно вообще онлайн. Поэтому такого сакрального значения определенному мастеру, который читает лекции именно во ВГИКе, теперь уже никто не придает.

С. В. Антон, не знаю, согласитесь ли вы со мной, но, как мне кажется, последним российским режиссером-москвичом, который серьезно повлиял на современный кинематограф, был Тарковский. И Бергман, и другие мастера говорили, насколько важно для них было знакомство с фильмами Тарковского. Сейчас вы видите в российском кинематографе фигуру, которая может хотя бы претендовать на такую роль?

А. Д. Вне всякого сомнения. Но сначала нужно сделать одну важную поправку. Время авторитетов, авторов с большой буквы “А” ушло. И тех, кто жив и еще работает, воспринимают скорее как старых чудаков, нежели как великих мудрецов. Вот Жан-Люк Годар. Он прекрасен, но никто сегодня не пойдет к нему за мудростью. Ну, кроме его адептов, которые где-то, вероятно, существуют. Но в принципе, он такой старый гениальный чудак. Если бы Тарковский дожил до наших дней, с ним было бы совершенно то же самое. После того как критики журнала Cahiers du Cinе́ma придумали теорию авторского кино и сформулировали постулат о ключевой роли режиссера во всем кинопроцессе, продюсеров отодвинули на задний план и стали поклоняться режиссерам. Будь то Коппола и Скорсезе в Америке, Феллини, Пазолини, Висконти в Италии, те же Трюффо, Годар, Ромер во Франции или же Тарковский в России. Вы знаете эти имена не хуже меня. Сегодня нет этих авторов и нет таких авторитетов. Не потому, что кинематограф измельчал, а потому, что отношение к этому стало другим. Мне не кажется правильным говорить, что Форд более великий кинематографист, чем Тарантино, при том что Тарантино стоит на его плечах, это так. Но это закон эволюции, я понятно излагаю?

С. В. Да, конечно.

А. Д. И поэтому сегодня нет Тарковского, но нет и Бергмана. Вместо Бергмана сегодня Триер. Нет Бунюэля, но вместо него есть Альмодовар. И у нас есть, без сомнения, фигуры равновеликие Тарковскому. Для тех, кто уважает в кино эзотерику, тайну, недоступность авторского индивидуального суждения, есть Сокуров. Для тех, кто уважает гуманизм, микрохирургию чувств, этические вопросы, вопросы выбора человека, для них есть Звягинцев. И Звягинцев, и Сокуров – авторитетнейшие фигуры современного кино, поверьте. Не менее авторитетные, чем в 1970-е был Тарковский. Просто мы, постфактум глядя на Тарковского и пытаясь восстановить то время, когда люди поклонялись кинематографистам, как богам, создаем для себя иллюзию, будто Тарковский был более велик в свое время, чем они в наше. Но это не так. Точно так же, как Триер не менее велик, чем Бергман, хотя он, конечно, смотрит на Бергмана снизу вверх. Но это вопрос поколений, а не масштаба таланта. Я-то убежден, что Хаяо Миядзаки не менее велик, чем Акира Куросава. Куросава сам это признавал. Посмотрев фильмы Миядзаки, он был в восторге. И все же такого пиетета, с каким относились к Куросаве, по отношению к Миядзаки, который делает детские мультфильмы, не будет никогда.