Читать «Путин и СССР» онлайн - страница 54

Девяностые годы, Ликованье и страх, Пресловутые коды На железных дверях…

1961–1991-й. Подумать только, что же случилось? С космической выси — в бездну…

Девяностые годы, Богачи, голытьба. Засыпали — свобода, А проснулись — стрельба.

Вслед за Горбачевым-«меченым», уже в виде арбатской матрешки с кровавым пятном на лбу, — другой новоявленный вершитель судьбы страны:

Холодна партитура От войны до войны, И глаза самодура Еле в щелках видны.

Какие выразительные кадры найдены для характеристики этого властительного самодура! И ведь документальные — все как есть, все как было.

Хоть и бражник отпетый, И тяжел, точно слон, Только оперой этой Дирижирует он. Дирижирует — о-пп-а! Пьяный взмах у виска — И стремглав из Европы Покатились войска…

Губенко потрясающе решает тему вывода советских войск из Германии. Под лихую плясовую после знаменитого ельцинского «дирижирования» он включает в свой монтаж кадры-напоминания о немецко-фашистских зверствах на нашей земле. И это пронзает насквозь. Как и последующие кадры «черного октября».

«Мама, салют?» — спросил пятилетний мальчик. А это черным по «Белому дому» лупят… «В красных стреляйте!» — кричат в телевизор артистки. Всюду свобода, равенство, братство и… танки.

Вот она, современная история. Музыка и стихи, конечно, усиливают впечатление. Но все-таки самое сильное — от документов. Кадры документальные запечатлели навсегда это варварство конца XX века. Хотя, оказывается, для кого-то оно вовсе не варварство, а повод для морального удовлетворения.

Губенко нашел и процитировал документ по-своему символический. Это статья Новодворской в журнале «Огонек» за январь 1994-го. При всей экстравагантности этой фигуры мы-то знаем: не только от себя говорит она здесь в приступе откровенности. Почти то же самое вырвалось и у Окуджавы, и у некоторых других, как говорится, представителей творческой интеллигенции. Так что же документально звучит в спектакле от их имени?

«Мы будем отмечать, пока живы, этот день… День, когда мы выиграли второй раунд нашей „единственной гражданской“. И „Белый дом“ для нас навеки — боевой трофей.

9 мая — история дедов и отцов, чужая история чужой страны. Я жалела и жалею только о том, что кто-то из „Белого дома“ ушел живым. Нас бы не остановила и гораздо большая кровь… Очень важно научиться стрелять первыми, убивать. Я вполне готова к тому, что придется избавляться от каждого пятого. Сколько бы их ни было, они погибли от нашей руки, от руки интеллигентов… Мы предпочли убить и даже нашли в этом моральное удовлетворение. Оказалось, что я могу убить и при этом спокойно спать и есть. А про наши белые одежды мы всегда сможем сказать, что сдали их в стирку. Свежая кровь хорошо отстирывается».

Ну каково это вам? «Чужая история чужой страны…» Это — для них. Для Губенко — родная история родной страны! Со всем, что в ней было.