Читать «Штольни, тоннели и свет» онлайн - страница 22

* * *

…Он очнулся от боли и тряски. Был сумрак. Скрипели колеса и храпели кони.

Похоже, случилось то, чего больше всего боялся. Плен. Рабство. Абиш перевернулся на спину и удивился, что здоровая рука свободна. Пошарил ей вокруг себя по мягкой кошме, нащупал рукоять меча, доставшегося в бою. Шлифованные камни приятно впились в ладонь.

Темная фигура бесшумно поднялась из сумрака просторного дома-идущего. Абиш попытался защититься здоровой рукой и снова потерял сознание, а когда пришел в себя и открыл глаза, в них ударил свет. Все так же скрипели колеса и хоркали кони. Красивая дулатка в одежде старшей жены склонилась над ним.

— Чья ты? — спросил Абиш и испугался своего голоса.

— Не бойся, — тихо сказала она. — Я тоже дулатка, мой муж — сын эмира, — Твои люди ушли в Большой Кемин. Твой иноходец в моем табуне…

— Где оглан, женщина? — уверенней спросил Абиш. — Со мной был раненый.

— Он мертв. Мои люди спрятали тело, потом я укажу тебе место.

Через три дня Абиш оправился от потери крови. Его впалые скулы зарозовели от жирной пищи. Ночью, переполненный благодарностью к спасшей его женщине, он пробрался в темноте к ее постели. Она провела рукой по его жестким волосам и уступила место рядом.

Только под утро опустошенный и обессиленный Абиш вспомнил кочевые законы предков, заученные от деда, которые еще совсем недавно повторял про себя по многу раз в день: «За воровство, грабеж, насилие и прелюбодеяние казнишь смертью». И представилась ему ласковая и страстная спасительница брошенной среди жаркого ущелья с переломленной спиной.

Молчал Абиш весь день, уклонялся от взгляда женщины, а кровь вскипала и голова шла кругом. Вечером он наклонился, прижался лбом к ее плечу, прощаясь. Краем глаза увидел блеснувшие влагой ресницы и грустную улыбку. Затемно ее люди привели к кибитке иноходца, она сообщила дрогнувшим голосом:

— Рассказывали, что Араслан-ходжа не застал Джехан-шаха в Большом Кемине и ушел на равнину Абиш. Ты отправишься туда же?

Абиш промолчал и, уже вскочив на коня, обернулся.

— На Турайгыртау поеду. Мстить надо за деда и отца.

Женщина шагнула к нему, взялась за стремя, прошептала:

— Эмир Худайдад отправил послов к Улугбеку. Скоро все кончится. Не ходи к Джеханшаху — погибнешь. Пережди, спрячься!

Абиш коснулся ее плеча здоровой рукой. Легко затанцевал под ним отдохнувший иноходец кровника. Всадник сдерживал его, разогревая перед большим переходом к Великому озеру, затем к Чарыну, к хребту Турайгыр. Зачем? Он потерял свою ненависть, будто оставил в кибитке чужой жены самого себя. Что делать теперь? Предать земле тело деда. Найти тело кровника, отсечь кисть правой руки и бросить на могилу отца? Но мертвых не обманешь. Духи предков знают, кто убил оглана.

Много дней Абиш провел в горах Турайгыр, питаясь дичиной и корнями. С убитой дулатской лошади снял простую сбрую, чужое, дорогое и добытое в бою, бросил. Только меч оставил себе. Куском выделанной козлиной кожи обернул рукоять — опасно аразилу носить дорогое оружие.

В скитаниях к нему пристали еще несколько головорезов без роду без племени, подбивали на грабеж: кругом смута разберись потом, кто угнал скот, увез добро… И тут пришла весть, что на перевале Санташ перебиты все люди Джеханшаха, женщины и дети угнаны в плен. Воспротивилась кровь Абиша, забыл, что рожден мстить за отца. Что ж делается, думал, если всех дулат перебьют: как встречусь после смерти с отцом и дедом?