Читать «Мастерская дьявола» онлайн - страница 69

Больше она ничего не говорит, только стонет и причитает. Отсоединив проводки, Алекс ее выключает.

В помещении воняет химикатами, человечьим духом, смертью. Алекс снова соединяет проводки. Старик рассказывает, как убили сто тысяч в гетто, а кого-то вывезли в лес: «Приезжали душегубки, туда загоняли людей, заводили мотор, и в дороге все удушались выхлопным газом. Юрген сегодня заболел, говорит кто-то, нужен шофер. Офицер в фуражке махнул рукой, выбрал меня».

— Этот сам просился в музей, — объясняет Алекс, — не сомневайся! Он хотел выговориться. Только если бы соседи узнали, что он жал на газ в душегубке, ему не жить. Но он должен был это сказать — что ж, будет говорить здесь. Подписал с нами договор, что станет здешним экспонатом. И умер со спокойной душой, понимаешь? С сознанием того, что его рассказ теперь все время будут слушать школьники — целыми классами.

Еще одна бабуля задернута прозрачной полиэтиленовой занавеской. Перед ней восковые цветы, несколько свечек.

— Ей было семь лет, отца прибили к воротам, остальных сожгли, а она из всего этого вспоминает только про галоши, — говорит Алекс и включает запись: «Братик мой, братик, что ж ты в эту резину обулся? Твои ж ножки будут очень долго гореть. В резине…»

Дальше женщина описывает, как ее жгли и кололи штыками. Алекс, стряхнув с ее юбки пыль, задергивает занавеску. Рядом кто-то мужским голосом рассказывает, как, лежа среди груды трупов, боялся, что на нем растает снег и его найдут, потому что на мертвецах снег не таял.

Алекс щелкает по козырьку матерчатой фуражки на голове мужчины и показывает на трубку у него в руке. Подобрать артефакты того времени нашему Министерству помог Институт этнографии, хвастается он.

После этого он тащит меня за рукав в соседнее помещение, там таких еще больше, но всё это не люди… и я собираюсь втолковать ему, что так нельзя, но в последний момент задумываюсь: а почему нет?

Говорящие человеческие чучела рассажены во всех нишах бункера, там, где были караульные посты, их голоса слышны даже в коридоре… «Мамка наша родная, спаси нашу жизнь, спрячь нас куда-нибудь! Говорю: детки мои, жито маленькое, ни быльняка нигде нема еще, куда ж я вас, детки, спрячу. Поздняя ж такая весна была. Оно не выросло еще. Нигде ничего. Я не могу вас, детки, схоронить… Как сумеете, так спрятайтесь».

Истории, которые прерывающимися голосами рассказывают эти люди, перемежаются рыданиями и плачем, я плутаю между этими манекенами, все время спотыкаясь о какие-то брошенные инструменты, о ванны, воняющие химикатами и человеческой плотью, от этого смрада у меня кружится голова. А может быть, она идет кругом от омерзения, которое вызывает у меня то, что делают тут с людьми? Как только Алекс до такого додумался?! Этого нельзя делать!