Читать «Мастерская дьявола» онлайн - страница 52

— Знаешь, сколько человек фашисты убили в Чехословакии?

— Наизусть не помню, но можно погуглить.

— Ровно 362 458! А знаешь, сколько здесь, в Белоруссии?

— Столько же?

Сжав кулаки, она возмущенно замотала головой. И подняла глаза ввысь. Она и впрямь не на шутку разозлилась! И всерьез топнула ногой! Ну да, она похожа на сердитую училку, распекающую школьника.

Я вернул ей носовой платок, и она сунула окровавленную тряпицу себе в карман. Кровь из носа у меня больше не идет, но все равно он весь забит сгустками.

— Здесь убили четыре миллиона человек. Эта цифра есть даже в книге рекордов Гиннеса! А знаешь, какое население было тогда в Чехословакии и какое — в Белоруссии?

— Не знаю.

— Одинаковое. Десять миллионов. Только вы были на западе! У вас ничего особенного не происходило! И этот ваш Терезин — просто лажа!

Почему она все время кричит на меня, эта девчонка? Может, это дежурная ее так достала, что она мне бесперечь читает нотации?

— Тут, в Белоруссии, были такие лагеря, каких свет не видывал! — не может она успокоиться.

— Марушка!

— Говорят, что якобы все эти лагеря смерти были в Польше. Чушь! Все турагентства возят экскурсантов в Освенцим! Этому пора положить конец.

— Марушка?

«Паучок» колет меня в бок. Но я не встану, пока рядом со мной на корточках сидит она. Надо бы переложить «Паучка» под стельку в ботинке. Или куда-то еще, спрятать его понадежнее. Но это позже.

Невидящим взглядом она смотрит не на меня, а сквозь меня.

Я вожу рукой у нее перед глазами, туда-сюда.

— Марушка, послушай!

— А?

— Что с дежурной?

— Спит. Во всяком случае, я надеюсь, — говорит Марушка и поднимается, отряхивая юбку, как будто на этом мраморе могут быть какие-то соринки. — Пошли.

Я следую за ней.

Мы минуем огромные залы, заполненные стендами, по стенам развешано оружие, старые военные и довоенные образцы, стоит даже гигантская пушка, но у меня нет времени осматриваться, я иду за девушкой — куда же она ведет меня в этом полумраке?

Пол здесь деревянный, паркетины поскрипывают от наших шагов, к тому же я малость соплю, и все эти звуки отчетливо слышны в тишине залов. Подожду, пока кровь в носу перестанет хлюпать, а потом как-то с этим разберусь. Зато руки у меня уже совсем не болят. Марушкина мазь оказалась куда лучше терезинской. Перед одним из стендов я все же останавливаюсь.

Деревянный макет. Подпись гласит, что это лагерь смерти Тростенец. Он был тут, под Минском.

Миниатюрные заграждения, вокруг — нитки колючей проволоки. Пылающие костры — из шпажек, иллюзию горящего огня создают крохотные лампочки. На кострах одна на другой лежат маленькие фигурки. На фанере нарисован дым, поднимающийся от трупов. Подпись: «Здесь уничтожали евреев из стран Запада».

Марушка шикает, я иду к ней.

Мы стоим у стены. Темный зал тянется в бесконечность. Окна пропускают тусклый лунный свет. На стене — огромная карта. Марушка немного отгибает ее — и надо же! Лифт. Я чувствую дыхание Марушки у себя на лице. Она больше не злится.

Это старый деревянный подъемник с вырезанными звездами, серпами и молотами. Может быть, на нем ездил вверх-вниз сам Сталин, когда в своем плотном графике урывал минутку, чтобы присмотреть за строительством Минска. Мы падаем в глубины. Я слышу, как разматываются всякие там канаты и цепи, потом лифт дергается и останавливается. Двери открываются, и нас охватывает холод. Марушка, надо думать, знает, где мы. Тут темно, сыро и зябко. Затем вспыхивает резкий свет, его луч хлещет меня по лицу.