Читать «Три дня одной весны» онлайн - страница 10

— Почтенный! — взмолился Халимбай. — Войдите в мое положение… Что было бы со мной, несчастным, если бы какой-нибудь безбожник донес, что в своем доме я принимаю басмачей?

Сказав это, он тут же понял, что совершил грубую ошибку, втянул голову в плечи, и со своим круглым лицом и холодными глазами стал удивительно похож на птицу ночи — сову. Усмон Азиз прикрыл глаза ладонью и некоторое время сидел так, не говоря ни слова. Ярость душила его, но, глубоко вздохнув, он произнес почти спокойно:

— Я басмачом никогда не был, бай! Басмач — вор ночной, существо без веры, поджигатель, грабитель. Вы старый человек, бай, а забыли золотое правило: сначала подумай — потом говори. Я не басмач! — с силой повторил Усмон Азиз. — Я, если хотите, враг. Я враг тех неверных, которые, словно голодные волки, терзают нашу родину, край истинных мусульман. Чего они хотят, эти злосчастные? К чему они стремятся, безумцы, попирающие нашу святую землю? Мужчина и женщина, надрывая глотку, кричат они, плохое и хорошее — все равно. Но так никогда не было и не будет! — И, подтверждая свои слова, Усмон Азиз поднял вверх правую руку. — Равенство? — Он презрительно усмехнулся. — Но кто тогда будет работать по чести и совести? О нет! Пусть  о н и  сколько угодно твердят о том, что равенство — это счастье. А я вам скажу: равенство — это обман, это зависть, это низость, жадно требующая почестей, которые подобают только благородному. Некому будет почитать Бога и пророка, и никто не будет уважать отца и мать и человека старшего возраста… Хотите вы жить в таком мире? Я — нет! Ни за что! Но вот вы, — Усмон Азиз с недобрым любопытством взглянул на Халимбая, — вы, должно быть, отдадите свое имущество, объявите, что вы такой же бедняк, как и остальные, и будете спокойно жить в мире равных!

— А что делать, почтенный? Надо же как-то жить! Говорят, в долине многие так поступили: землю, скот — все, что имели, в колхоз отдали.

— А сами в зинданах гниют! — сдавленно произнес Усмон Азиз. — Или отправились в ссылку и там, вдали от родины и друзей, исчезнут с лица земли. Так?

— Откуда мне знать, — пожал плечами Халимбай.

— Знаете! Не можете не знать хотя бы потому, что не сегодня-завтра и ваша очередь придет. И я вам скажу, бай, что вы свою участь заслужили. Поделом вам! Из-за таких, как вы, ненасытных, разорился наш край. Из-за таких, как вы… — Усмон Азиз перевел дыхание, — …которые жили одной-единственной заботой: набить сундуки, кладовые, стойла, ненасытный желудок и вонючие кишки! Кому вы молились?.. Может, богу? Наживе молились вы, и ради нее отнимали кусок у батрака и поденщика, пастуха и слуги, ради нее унижали и топтали тех, кто победнее… Гнев божий упал сегодня на вас! И ненасытности вашей пришел конец.

— Как будто все зло мира во мне, — обиженно вставил Халимбай.

— Не перебивайте, — сощурил глаза Усмон Азиз, и Халимбай опустил голову. — Поздний урок, и вам уже не придется воспользоваться им, но слушайте! Не только о себе и своем богатстве надо было вам думать, но и о своем крае заботиться. А вы… Вы все пять пальцев разом пытались засунуть в рот! Овцы и козы были вам дороже людей, которых вы обижали сотнями. Вы, бай, злосчастны со дня своего рождения, злосчастны! А теперь вы принесли несчастье и мне.