Читать «Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка» онлайн - страница 365
Илья Зиновьевич Фаликов
Она высылает Гронскому стихи:
19 августа 1917 («Любви старинные туманы»)
Вряд ли сознавая, что здесь она легко перемешала Кузмина с Северянином не без участия Блока и Мандельштама, МЦ спрашивает: «— Хорошие стихи? 11 л<ет> назад. Лучше, чем сейчас пишут?»
Теперь она называет его «сыночек». «Будут ли у нас когда-нибудь дни с тобой? Дни, не знаю, — вечность уже есть. Жить с тобой в одном доме и спать с тобой под одним кровом мы конечно уже не будем. Для этого все должно было сойтись как сошлось. Дважды этого не бывает. <…> Что я хотела от этого лета? Иллюзии (плохое слово, другого нет) непрерывности, чтобы ты не приходил и уходил, а
Нехорошее известие — у Саломеи заболела дочь. «Дорогая Саломея! Слава Богу, что тиф, а не что-нибудь другое, — дико звучит, но т а к. Но какое у Вас ужасное лето. И как все вокруг беспомощны сделать его иным. <…> А пока — сердечное спасибо за быстрый отклик с иждивением, мне даже стыдно благодарить. Мы остаемся здесь до конца сентября, очень рада буду, если, отойдя, напишете».
Юный друг не приехал.
От этого лета остались письма, стихи и много фотоснимков: «Я рождена фотографом».
МЦ покидает Понтайяк последней из русской колонии. Серые парижские будни прекращают эпистолярный солярий — 17 октября произойдет последний всплеск этого лета: «Никогда до встречи с Вами я не думала, что могу быть счастлива в любви: для меня люблю всегда означало больно, когда боль переходила меру — уходила любовь. Мне пару найти трудно — не потому что я пишу стихи, а потому что я задумана без пары, состояние парой для меня противоестественно: кто-то здесь лишний, чаще — я, — в состоянии одинокости: молитвы — или мысли — двух воздетых рук и