Дай ей на хлеб, дай ей на водку —Ослепшей музе электричкиСвердловской, пожалей уродку,Канючащую по привычкеБлатное голоском гнусавымВ колёсном лязге, в блеске славы,В побитом молью пальтеце,Твоей потерянной сестричке,Налево ей, тебе — направо,С улыбкой жалкой на лице.
За окном только снег и лес,Будто бы на краю земли:Ели тёмные до небес,Небеса в ледяной пыли.А за лесом гудит шоссе,А за ним — взять на правый бок —Псов и кошек хоронят все,Может, там Голубой щенок —Тоже вкопан в глубокий дёрн,Так под крестиком из щепыИ лежит, где веночек — тёрн,Где живые глаза слепы;Не развидишь попавших в рай,Вот и плачешь, дрожишь губой:— Щеня, милый, не умирай…Да не умер он, Бог с тобой.
* * *
…Вот так закуришь на ветру(Тут рифма пошлая: умру),Вот так, забыв, что завязал(Тут рифма вечная: вокзал),Как будто правда Бога нет,И не тебе небесный свет,И горе — лёд, и губы — снег(Тут рифма жуткая: навек).
* * *
Из коробкидостаю платочки.Из картонной коробки —чистые платочки.Беру их по очереди,рассматриваю, разглаживаю,обратно складываю ровненько.Вот это — Владимир Иосифович,а это — Николай Иваныч.Вот это — Коля,а это — Ляля,а это — Сережа…А этот-то чей, который с каймой,с резной, синей и голубой?Господи, позабыла!Сколько же их, Боже мой,ушедших тропой Твоей,сколько прожито с того дня — дней…И платочек этот —не помню чей.
* * *
Жизнь свою — за други своя…Жизнь свою — на круги своя.Всё вернётся и всё уйдёт,Повиликою заплетётКолос полный или пустой.Жизнь моя, говорю, постой!Задержись, говорю, жизнь…
* * *
Человек говорит: «Я твой». Обещает: «И буду твой».За отчаянной пустотой разгорается новый мир,И взрывается в нём звезда, океан в нём — огонь, вода,А земле не быть никогда, да и воздух там — что пунктир.Не по горлу по твоему, не тебе, да и никому,Но притерпишься и к тому, но привыкнешь дышать и им…Лишь бы тот, кто один — родной, говорил бы тебе: «Я твой»,Повторял бы: «И буду твой. И не буду ничьим другим».
* * *
Хозяйка готовит фрикадельки с помидорками черриИли фрикадельки с цветной капустой.Ставит на стол сливочный соус или томатную сальсу.Её домашняя жизнь полна всяческих приключений,От которых, бывает, срывается голос и дрожат пальцы.Ее выходное платье куплено в Индии за бесценок,На кухне развешаны в рамочках папирусы из Египта.Ей хочется жить, и счастливо непременно,Но часто приходится плакать, а иногда — гибнуть.Конечно, самое страшное, что чашка может разбиться,Молоко — растечься по скатерти, дети — вырасти…Скоро ей перевалит за сорок, и она задумается о самоубийстве,Но решит, что ещё и это ей просто не вынести.Она улыбается со страничек в социальных сетях.Ей хочется целоваться. И петь. И не мыть посуду.Она иногда курит — редко и не взатяг.Это не я. Честно. Я такой никогда не буду.
