Читать «Призрак Императора» онлайн - страница 2

Кастрюля эта играла коронную роль в его представлениях. Он варил гренки и яйца в манере, явно унаследованной от поколений эпикурейцев. Вижу как сейчас: Том сидит на краю стола, в изношенных башмаках и выцветшем плисовом пиджаке, прядь черных волос ниспадает на лоб, он затягивается длинной сигарой, воображая себя в роли феодала, хозяина целого замка, ну а нас — в роли вассалов, довольно милых и смышленых.

Вполне естественно, что свой первый любовный роман он превратил в спектакль. А когда его бросили, разыграл отчаяние как трагедию. Как только Мэдж Бэллоу заявила, что выбирает Дики Карсона, Рэндольф впал в длительную меланхолию. Он нередко заходил ко мне и садился на　 кушетку, подперев подбородок рукой: вылитый Гамлет, только моложе и очаровательней.

— Ну почему она предпочла Дики?

— Она лишена воображения.

— Но Дики же скотина.

— Скотина с внушительным счетом в банке.

— Мэдж неважны деньги.

— Я в этом не уверен…

— Макдональд, женщины вовсе не такие.

Он продолжал разглагольствовать, и мне становилось ясно, что в его глазах Мэдж обрела черты заблудшей Офелии. В его романтическом лексиконе было место для «слабой женщины», но не для «продажной». В конце концов, он, похоже, выбросил ее из головы. Со словами «ступай в монастырь» Том сжег ее портрет и лично продемонстрировал мне пепел в серебряной коробочке.

Разумеется, были у Рэндольфа и свои кумиры, которым он порой подсознательно подражал. После одного спора товарищи прозвали его Бонапартом. Том заступался за «маленького капрала» и, защищая, сам перевоплощался в него. С надвинутыми на лоб волосами, со скрещенными руками он бросал вызов спорщикам и в тот миг был не Томом Рэндольфом, но самим Императором.

В тех дебатах Рэндольф одержал верх. Но когда он под шумные аплодисменты возвращался к нам, я — как, наверное, и другие собравшиеся, — испытали странное чувство: будто жившая в его теле душа принадлежала еще кому-то. Конечно, Том остался Томом, однако в его речах прозвучал отзвук иного голоса, навсегда затихшего на острове Святой Елены!

Иллюзия развеялась, но прозвище прилипло прочно. Думаю, оно ему пришлось по душе: Том нарочито усиливал сходство с Бонапартом. Отпустил длинные волосы, стал втягивать голову в плечи, говорить властным тоном.

Началась война. Бельгия была разорена, во Францию вторглись. Рэндольф сразу бросил учебу:

— Я отправляюсь на войну.

— Но, мой дорогой друг, ведь…

— Таков мой долг перед родным Лафейеттом.

Когда он принимал решение, переубеждать　было бесполезно. Мы пошли на попятный, не осознав до конца, насколько важны миру мы и наши винтовки.

Рэндольф же видел себя Генрихом Наваррским (белый плюмаж); Ричардом Львиное Сердце (крестовые походы и алые кресты); носатым Сирано («Это гвардейцы-гасконцы…»)…

— Видишь ли, Макдональд, мы, Рэндольфы, всегда поступали так.

— Поступали как?

— Шли сражаться. Не было войны, в которой бы не поучаствовали Рэндольфы. И в бесчисленной череде сражений…